Поверженный Рим

— Стилихона поддерживают не только префект Рима Никомах, но и магистр пехоты Сальвиан, — продолжал свое скорбное повествование Пордака. — А ведь Сальвиан тебе обязан многим, Андрогаст, если не всем. Стоит ли удивляться, что Перразий колеблется. Никому не хочется терять нажитого. А ты, сиятельный префект, не в обиду тебе будет сказано, в последнее время не проявляешь решительности. Взять хотя бы случай недельной давности, когда божественный Валентиниан отчитал тебя словно мальчишку и даже пригрозил отправить в отставку. Ты же в ответ промолчал, словно бы признавая его правоту. А ведь слова Валентиниана слышали многие люди, и они тут же разнесли их по городу. Многие вообразили, что ты боишься императора.

— Щенок, — процедил сквозь зубы Андрогаст.

— Тем не менее именно его, а не тебя называют божественным, — криво усмехнулся Пордака. — И именно ему, а не тебе присягают римские легионы.

— Но идут эти легионеры за мной! — сверкнул глазами префект.

— До поры, — не убоялся его гнева комит финансов. — До той самой поры, пока свое твердое слово не скажет Феодосий. Ибо в глазах черни он император, а ты, Андрогаст, никто.

Собственно, ничего нового Пордака Андрогасту не сказал. Надо полагать, префект претория и сам отлично сознавал всю шаткость своего нынешнего положения. Более того, наверняка уже обдумывал шаги по его упрочению. И первым таким шагом должно было стать устранение императора Валентиниана.

— Комит гвардейцев императора, высокородный Луций, тоже колеблется, — понизил голос почти до шепота светлейший Пордака. — И мне пришлось потратить немало средств, чтобы ослепить ему глаза. Но все может измениться в один миг, сиятельный Андрогаст. Многое сейчас зависит от того, кто первый сделает решительный шаг.

— Я подумаю над твоими словами, Пордака, — холодно бросил префект и отвел взгляд.

Пордака покидал усадьбу Андрогаста в приподнятом настроении. Пока что было положено только начало новой весьма замысловатой интриге, которая должна вывести комита финансов из-под удара и обеспечить ему достойное существование в будущем. В префекте Андрогасте Пордака нисколько не сомневался. Собственно, у руга не было иного выхода, как устранить божественного Валентиана и объявить себя императором. Только этот далеко не бесспорный ход оставлял ему надежду на сохранение власти и жизни. И возможно, Андрогаст добился бы своего и стал бы первым в истории Рима императором-варваром, если бы рядом с ним не было умного Пордаки.

Свой второй за этот день визит Пордака, вернувшийся в город, нанес даме. И хотя он никогда не числился в друзьях почтенной Анастасии, все-таки матрона снизошла к его просьбе и впустила в свой дом комита финансов, под которым, по слухам, задрожала земля. Высокородный Пордака был любезен как никогда, почтенная Анастасия оставалась надменной и холодной, словно мраморная статуя, которой комит финансов сейчас любовался. Статуя уже лет пятьдесят по меньшей мере украшала прелестный садик в доме магистра Сальвиана и ничего примечательного собой не представляла. Тем не менее высокородный Пордака предложил за нее умопомрачительную сумму в двадцать пять тысяч денариев. Почтенная Анастасия, уже достигшая возраста зрелости, но сохранившая почти в неприкосновенности былую красоту, отнюдь не была дурочкой, а потому сразу поняла, что ей предлагают взятку. Осталось только выяснить, какую услугу потребует от нее комит финансов.

— Это статуя Меркурия, — томно взмахнула ресницами Анастасия. — Мой духовник неоднократно мне намекал, что христианке не следовало бы держать в своем доме изображение языческого бога. Тем более обнаженного. Тебе не кажется, высокородный Пордака, что христианские пастыри порою слишком докучливы?

— Не буду спорить, почтенная матрона, — вежливо склонился Пордака. — Мне этот Меркурий напомнил одного хорошего знакомого, с которым я очень хотел бы повидаться.

— И как зовут твоего знакомого? — насторожилась хозяйка.

— Его зовут Стилихоном, — усмехнулся Пордака. — И я буду очень обязан тебе, благородная Анастасия, если ты поспособствуешь исполнению моего скромного желания.

— Ты уверен, высокородный Пордака, что эта встреча закончится для тебя благополучно? — нахмурилась матрона.

— Уверен, — усмехнулся комит финансов. — Когда мне принести деньги, благородная Анастасия?

— Какие еще деньги? — удивилась рассеянная матрона.

— Деньги за статую, — напомнил Пордака. — Двадцать пять тысяч денариев.

— Загляни ко мне через два дня, комит, — обворожительно улыбнулась гостю Анастасия. — Ты получишь не только статую, но и Стилихона.

Так высокородный Пордака сделал второй уверенный шаг к своему спасению. После чего отправился домой, плотно поужинал и в хорошем настроении лег спать. Разбудил его высокородный Перразий, явившийся с визитом к старому знакомому ранним утром. Пордака нехотя облачился в шелковую тунику и, поддерживаемый под руку расторопным рабом, направился навстречу нетерпеливому гостю. Перразий был бледен, как сама смерть. Он почти вырвал из рук раба серебряный кубок необычайно тонкой работы и залпом осушил его.