Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Мудрый Франц Иосиф, однако, идею белградского клиента отверг, заявив, что стремится к сохранению мира и спокойствия на Балканах. Поскольку, согласно конвенциям, он лишен права вмешаться, если и Россия не вмешается открыто (зато Россия, если турки нападут первыми или в разборки влезут румыны, напротив, имеет право вмешаться, — а без прямого вмешательства Дунайской империи болгары даже без России порвут коалицию, всю вместе и каждого в отдельности, как тузик грелку), то кончится всё не так, как хочет молодой друг, но совсем наоборот.

В такой позиции тоже была логика: в Вене не хотели ни сколько-нибудь значительных славянских успехов, способных поджечь Боснию и Герцеговину, на которые зарились Габсбурги, а то и Хорватию, ни — упаси Боже! — большой войны, в которой все шансы были бы у альянса Софии и Петербурга (ибо Берлин, без которого Вена всерьез биться уже побаивалась, был занят играми с Лондоном за раздел Африки, а за Софией и Петербургом маячил Париж с неограниченными кредитами и вечной готовностью чем угодно нагадить «проклятым бошам»). Да и просто хаоса под боком тоже не хотели.

А между тем хаос был более чем вероятен, потому что на низком старте стояли все местные авторитеты. Правда, Александр Обренович уже лежал в могиле, но в вопросе о Македонии «новая Сербия» была ничем не лучше «старой». Белград заверял Турцию, что в случае войны между Турцией и Болгарией Сербия останется нейтральной, а если болгары начнут одолевать, сербская армия (вместе с черногорской) ударит им в тыл.

О Греции и вовсе говорить не приходится: если помните, еще в августе Афины выступили на стороне карателей, а в конце лета направили державам ноту, предложив предоставить Порте полную свободу действий против болгарских инсургентов. «В противном случае, — сообщалось в ноте, — Греция в интересах восстановления мира в Македонии официально присоединится к Турции для совместного подавления восстания».

В общем, на изломе восстания, ранней осенью 1903 года, всё висело на волоске: достаточно было легкого тычка, и лавина сорвалась бы. В докладах аналитиков Главного управления Генштаба Российской империи, в донесениях агентов из Стамбула, Софии, Белграда указывалось, что новая вспышка более чем возможна, причем на случай, что такое произойдет, Турция подготовила всё, чтобы Европа не успела вмешаться.

Кое-что даже слили в СМИ, и «Русский вестник» время от времени раскрывал общественности «совершенно секретную» информацию о том, например, что «турецкие солдаты свободно пропускают четников, идущих из Болгарии, из чего можно заключить, что Турция поддерживает восстание для того, чтобы иметь предлог к избиению македонских христиан».

Турецкие и болгарские войска выдвинулись к границам. Порта официально объявила Софию «единственным подстрекателем и причиной всех бедствий». Вена потребовала объяснений. Фердинанд отправил в отставку «не справившегося» Стояна Данева и сформировал кабинет из чистой воды «русофобов-стамболовистов», тем самым успокоив австрийцев, не знавших, что смена кабинета согласована с русским посольством. В конце концов Николай Чарыков, посол в Белграде, известил государя, что «над Болгарией собирается гроза, которая должна будет разразиться, если из Болгарии снова начнутся действия, угрожающие миру в Македонии, однако нет никаких противопоказаний к общей оккупации Македонии. Сербия, ныне изменившая свое понимание политики, будет спокойна, так как Македония не достанется ни Австро-Венгрии, ни болгарам, а Македония будет спасена от Турции, но останется в ее составе, получив путем вмешательства извне вожделенную автономию; кроме того, чем больше участников международной оккупации, тем надежнее гарантия, что территория будет освобождена от оккупации. Не исключено и привлечение греков, и только Румынию, как я убежден, подпускать нельзя по причине ее вечной подлости и ненадежности».

Из газет того времени

МЫ ПОХОРОНЕНЫ ГДЕ-ТО ПОД ВАРНОЙ...