Повесть о "разделённой любви"

Ещё мы не выпили кофе, Гансу сообщили о приземлении на «Физелер-Шторьхе» (на «Ост-Вестаксе») его друга генерал-полковника авиации Риттера фон Грайма. (Гитлер вызвал его к себе, чтобы назначить вместо Геринга главнокомандующим авиацией). Мы вышли его встретить. Самолёт привела Хана Рейч. Посадка у Бранденбургских ворот прошла под шквальным огнём… Грайм был серьёзно ранен в ногу. Прибежали врачи и санитары. Пришел больной профессор Хазе — начальник медпункта бункера новой канцелярии. Мы проводили их, спустившись в лазарет бомбоубежища. Грайма Хазе прооперировал. Наложил гипсовую повязку… Грайма на носилках внесли в помещение, где его ждал Гитлер. Рядом, придерживая рукой одеяло, шла маленькая женщина — Рейч. Многие годы она была подругой генерала. Поздоровавшись с Ханой, Гитлер остался вдвоём с Граймом… Хана ушла к Геббельсам. Позднее я слышал, как она что-то пела с их детьми…

…Баур, который многие годы был дружен с этой парой – Ханой и Робертом Риттером – рассказывал: — В 1940-1941 гг. Хана Рейч, — бесстрашный военный пилот его правительственного отряда, — в плотнейшем зенитном огне, — летала над Лондоном. В одиночку, — на бомбардировщиках «Хейнкель-III» и «Дорнье-17», — испытывала укреплённое на носовой части самолётов приспособление для разрезания (раскусывания) стальных тросов британских аэростатов заграждения. Испытания прошли не совсем удачно. Тем не менее, за участие в них героическая женщина Хана Рейч была награждена Гитлером Железным крестом 1 класса. Однажды, — на ужине в Обергзальцберге, осенью 1944 года, — Рейч предложила себя чтобы — наведя самолёт — уничтожить Черчилля в одной из его резиденций. Гитлер ответил в свойственной ему манере: «Для этого у нас, немцев, есть камикадзе-мужчины. Пользоваться услугами женщин – это еврейская классика»… И тут о евреях не забыл.

…Не предупредив, Мюллер разбудил меня. Велел одеться. Молча, не позволив беспокоить Баура, вышел со мной. Завёл – в лазарете — в предоперационную…

…Впервые увидал генерала ровно семь лет назад у нас уже, на Рейнбабен-аллее. Заехал с сыном. Моим одногодком. Парень, оказалось, январский. Ну а я – августовский. «Зашли на огонёк, взглянуть, как Вы устроились. С Рейни-Рейнхардом Мюллером я сошелся сразу. Оба – отец и сын – очень понравились: весёлые, живые, оба книгочеи и меломаны. Полицейский генерал, — так он ещё и замечательный пианист, — вообще, лабух классный. Умеющий организовать компанию и по-рыцарски принять гостей… А его работа в тайной полиции, — распространяться о чём не принято было а надо было молчать, — так то обычная полицейская служба. Которой сыну его и друзьям, — ненавидящим врагов Германии, — дóлжно было гордиться. Папа мой, — юношей ещё, с самих птичек, — дружил с начальником генерала. Потому близок был и к Мюллеру-старшему и к его семье… Где не всё было ладно: младшая сестра Рейнхарда — Элизабет (она родилась 9 сентября 1936 года) — была неизлечимо больна. И моему папе, — врачу, — досталась нелёгкая доля наблюдать медленное её угасание… Конечно, ни в коем случае не состояние дочери, но совершенно иные причины (в которые он никогда не посвящал никого) привели генерала к разводу с женой. Величайший немецкий сыщик, он предусмотрел, просчитал, раскрыл и в средине ХХ века на корню пресёк массированные атаки на свою страну бесчисленных шпионско-диверсионных банд (их называют группами). В большинстве своём — террористов-коминтерновцев. И не только физически уничтожил их электоральную базу в Европе. Но подготовил, испытал и канонизировал долгосрочный, — на десятилетия вперёд, — надёжный механизм борьбы с коварством и преступлениями секретных служб всё ещё не разоружившихся узурпаторов. Второе столетие неустанно проклинают его, — якобы, за жестокость, — разгромленные им враги и их апологеты. Но именно Он, мой Баварец, одарил послевоенную Европу десятилетиями мирного и благополучного развития. До конца своей удивительной, долгой и вовсе уже закрытой жизни оставаясь верным своим друзьям и страшным врагам. По-юношески продолжал ненавидеть он любое проявление большевизма. Подчёркивая всегда масштабы потребности здорового общества в своей жестокой профессии. И повторял: «Хороший сыщик, — пусть жестокий полицейский, нужен всегда. В нашу же эпоху, прежде всего для очистки от мерзости обнаглевшего коммунизма! Он не нравится многим. Его ненавидят некоторые. Но он нужен: без него рухнут основы жизни».