Повести Невериона

– И их язык знаешь?

– До семи лет я говорила только на нем. – Бирюза села в ногах кровати, сложив руки на зеленом подоле.

– Скажи тогда, что значит «ниву»? – спросила Прин, полусидя на подоконнике.

К противоречивым чувствам на лице Бирюзы добавилось удивление.

– Откуда ты знаешь это слово? Может быть, слышала, как кто-то из варварок назвал наш дом «чатха ниву»?

– Не помню, – ответила Прин, уверенная, что ничего такого не слышала. – Вряд ли они говорили о госпоже Кейн. Так что это за слова?

– «Чатха ниву» – это дом, где женщины отказываются готовить мужчинам. Это ни о чем тебе не говорит, верно? – Бирюза засмеялась. – В варварских деревнях, Неверионом пока не затронутых, многие обычаи кажутся людям цивилизованным чуть ли не магией. Так, работа там строго делится на мужскую и женскую. Одних животных могут убивать только мужчины, других – только женщины. Стряпня – а сырого на юге никто не ест – обязанность чисто женская. Но если жена разозлится на мужа за то, что он не делает свою долю работы или любится с другой женщиной, она может отказаться ему готовить. Тогда он бродит по деревне и просит других женщин его накормить. Если же никто не захочет – а женщины, как правило, соглашаются, лишь когда жена болеет или очень уж занята, – то мужчина, скорей всего, умрет с голоду. Вот что такое ниву.

Прин, округлив глаза, куснула твердый персик опять.

– Но я слышала это слово на улице, когда женщины говорили между собой. Неужели все варварки в Колхари морят своих мужей голодом?

– В городе обычаи сильно меняются, – опять засмеялась Бирюза. – В Колхари «ниву» может означать любой отказ, даже о самой глупой ссоре так говорят – а в городе ссоры случаются то и дело. Но есть, как ты теперь знаешь, и другое значение, более древнее и могущественное. В моем краю это было чуть ли не самым сильным из женских слов, в твоем стало самым расхожим. Тебе его, впрочем, полезно знать, хоть ты и не варварка – ведь ты нашла приют в чатха ниву.

– Разве ваша кухарка для садовника не готовит?

– Готовит.

– Но дом все-таки называется чатха ниву?

– Ты хорошо выговариваешь наши слова, но «ниву», как я сказала, может относиться не только к стряпне.

Прин хотела улыбнуться, но тут Бирюза сказала:

– Как ты уже поняла, я недовольна твоим присутствием здесь. Негоже насильно приводить человека в дом, но Рилла всё решает мгновенно.

– Может, меня и в живых бы не было, если бы не она!

– Да, я слышала.

Прин добралась до косточки, несмотря на неспелую мякоть.

– Я тоже не слишком довольна. Мне непонятно, что я здесь делаю. Знаю, госпожа Кейн любит управлять людьми и событиями, но у людей неплохо бы спросить для начала, согласны они или нет.

Секретарша поджала губы.

– Здесь все-таки лучше, чем на улице.

– Может быть. Даже наверняка. Но почему-то никто не хочет сказать, зачем меня сюда привели.

– Ты заинтересовала Риллу… госпожу Кейн, вот и все.

– Вот это как раз и непонятно. Почему я? И для чего она держит в доме это жуткое существо? И что здесь делаешь ты?

Бирюза, теребя свой кушак, встала и принялась расхаживать взад-вперед, словно это она оказалась пленницей в комнате с распахнутой дверью.

– То-то и оно. Мне полагалось бы бегать по лесу, пронзая копьем гиен. Летать над горами на спинах крылатых змеев. Выходить на челноке в море и ловить голыми руками летучих рыб. Полагалось бы жить в родной деревне, в грязи и невежестве… не в узилище большого города, не в узилище богатого дома.

Прин хотелось сказать, что она тоже на драконе летала – потому-то, отчасти, и оказалась здесь, – но она лишь спросила:

– Почему же ты не уходишь?

Бирюза бросила на нее удивленный взгляд.

– Ведь все остальные слуги ушли.

– Со мной всё иначе. Я нужна Рилле. Без меня она пропадет. Иной раз и хочется уйти… – Бирюза снова села.

Прин искренне сочувствовала этой женщине, которую раньше видела за работой, но досадовала, что не понимает ни ее мотивов, ни причины собственного пребывания здесь.

– Давно ты тут?

– Да… три года. А кажется, будто целую вечность.

– Госпожа Кейн и тобой заинтересовалась?

– Я как-то об этом не думала, – удивилась Бирюза, – но можно сказать, что да. Да, так всё и было.

– И Дикой Ини тоже? – Прин начинала кое-что понимать.

– Змейкой? – Удивление перешло в изумление. – Да она ненавидит ее! Желает ей смерти!

– Но все-таки взяла ее к себе в дом?

– Да, – прищурилась Бирюза. – Во всяком случае, обещала принять. Сегодня. Только из-за тебя.

Прин положила недоеденный персик обратно и надкусила грушу, еще того жестче.

– Как ты встретилась с госпожой? В тот первый раз, когда она тобой заинтересовалась?

Бирюза подняла голову, и Прин с удивлением увидела, что она улыбается.

– Как встретилась? – Она переплела пальцы – руки у нее оставались сильными и надежными, даже когда она волновалась. – Всё очень просто. Я ушла из своей деревушки в большой город на севере, прослышав, что там одинокие женщины реже попадают в рабство, чем в маленьких городках.

– И работорговцев в пути не встречала? Я их видела трижды.

– Я тоже видела и пряталась у дороги, пока они не пройдут.