Повести Невериона

Прин побежала следом за ней, вытирая руки о платье и удивляясь. Маленькая разбойница не вернула в пруд решетку, не раскидала листья, не убрала ветку, однако боялась, что ее могут поймать.

У клумбы Ини внезапно спросила:

– Нравится тебе сад?

– Да, очень. – От любопытства Прин сделала сильное ударение на последнем слове.

– Мне тоже. – Ини сорвала с куста голубой цветок. – Он красивый, дикий, всегда неожиданный. Потому я, наверно, и люблю здесь гулять. Он напоминает мне лес, только в нем еще больше красок и всего прочего. – Она комкала цветок в кулаке, лепестки падали на кирпич.

– А тебе не кажется, – сказала Прин, когда они дошли до стены, – что сад похож на карту лесов? Расстояний и направлений здесь, конечно, нельзя найти, но растения, собранные здесь, есть и в дикой природе…

Ини хохотнула.

– Карта? Вот это? Что за чушь. Глупая старуха, навязывающая мне свой дурацкий красный шарф, как раз и отгораживается этой стеной от дикой природы, сохраняя свой мнимый порядок – и ей, по-твоему, удается? Разве ты видишь в этом доме какой-то порядок? – Ини засмеялась опять и бросила измятый цветок. – Полная дикость. С чего она взяла, что от этого можно отгородиться обыкновенной стеной? – Она хлопнула ладонью по камню так сильно, что Прин сморщилась. – Все эти деревья, кусты, камни, вода и воздух говорят лишь о том, что дикость уже проникла сюда. Да и стена эта не такая уж прочная – в ней есть арка, через которую втекает ручей. Она, правда, решеткой перегорожена, но я как-то нырнула туда: два прута проржавели и отвалились, запросто можно проплыть. А в дальнем углу, куда садовник почти не заходит – там такая чащоба, что тачку не протащишь, – внизу расшатались пять-шесть камней, и из сада Освободителя можно пролезть в наш. Они там просто в сад никогда не выходят, вот и не знают, а я знаю, потому что сама к ним лазила.

– Правда? – Прин хотелось рассказать про собственные приключения с Освободителем, но она подумала и решила, что в глазах этой бешеной девки лучше выглядеть полной овцой. – Какая ты храбрая! – Храбрая, а от садовника улепетнула небось.

– Да. Я ничего не боюсь, а Освободителя и подавно. Лезу к ним в сад и гуляю там! И никто даже слова мне не сказал.

В этот миг Прин смекнула, что разбойница просто-напросто врет.

– Откуда ты? – спросила она.

– А тебе-то что?

– Просто так, – пожала плечами Прин. – Хочу побольше узнать о тебе.

– Выходит, я тебе по душе? – усмехнулась Ини. Прин не была уверена, по душе ли, но улыбнулась в ответ. – Я из маленькой крестьянской провинции, но работорговцы поймали меня и в пустыню продали. Знаешь, что делают там с рабами?

– Нет. Что?

Черты Ини исказились от давнего, затаенного гнева.

– Глупый вопрос. Не хочу об этом.

– Ты сбежала? – спросила Прин.

– Да.

– И убила кого-нибудь?

– Нет. Не в тот раз.

– Значит, потом?

– Нет. Раньше.

– Когда рабыней была? Кого же ты убивала?

– Других рабов. – Ини взглянула на Прин с тем же испугом, что у бассейна. – Мне приходилось это делать, не то меня бы саму убили. – Она прошла вперед, оглянулась, спросила: – По-твоему, этот сад все равно что лес? Он так же похож на лес, как вот это… – Ини показала на застрявший в древесной коре листок и на другой, в кроне, – на то!

– Но эти листья похожи, разве нет? – удивилась Прин.

– Ты думаешь? – Ини расплылась в широкой ухмылке.

Прин всмотрелась получше. Шутит Ини или на самом деле видит здесь что-то свое? Одинокий листок и пышная крона – разве это плохой пример соотношения между садом и диким лесом?

Но тут листок при полном безветрии вспорхнул со ствола. Мотылек, сложивший крылья, расправил их, перелетел на другое место и опять превратился в зеленый лист.

– Ну, видела? – крикнула Ини, опять обозлившись неизвестно на что. – Ничего похожего! Всякое сходство – обман. Мотыльку это, конечно, на пользу, но обман мешает нам видеть разницу. Когда же мы ее видим… – Она прихлопнула мотылька рукой, все еще грязной после возни в пруду, и сорвала с ветки лист, – то можем управлять и тем, и другим.

На стволе осталось пятнышко чуть темнее коры.

Ини снова усмехнулась и пошла прочь. Прин поспешила следом.

Дорожка между живыми изгородями опять привела их к мостику с четырьмя фонтанами. По нему шла в их сторону госпожа Кейн.

Ини замедлила шаг, дама улыбнулась, садовник подкатил к мосту свою тачку.

– Доброе утро, госпожа.

– Доброе утро, Клитон. Ты славно потрудился с ирисами, я сразу заметила. Гия привела тебе нового помощника, Само – он ждет на кухне. Ты обучишь его, и всё опять пойдет своим чередом.

– Да, госпожа. – Клитон вынул из тачки мокрую рваную тряпку и показал ее Ини. – Не твое ли?

– А что это?

Госпожа вопросительно, с намеком на смех, подняла брови при виде изодранного красного шарфа.

– Да, вроде мое, – призналась Ини, взяв шарф у садовника. – Должно быть, он свалился, когда я над ручьем наклонилась.

Водопад струился на головы изваяний, все четыре фонтана били как полагается.

В шарфе застряли листья и галька. Ини расправила его, повязала себе на шею тем же манером, что Клитон повязывал свой, и залилась своим пронзительным хохотом.