Повести Невериона

– Уже бегу, благородная госпожа! – Зуон, бьющий комок глины о свинцовую плиту для получения пузырьков, чтобы изделие при обжиге не разлетелось вдребезги, прикрыл его мокрой тряпкой и вышел в лавку, вытирая руки о запачканную тунику. – Какой желаете? Извольте взглянуть, тут выставлены самые лучшие…

– Мне нужно то, чего у тебя нет. Ты уж прости, но в лавке у тебя темно и пахнет противно, а погода нынче хорошая. Это ненадолго – давай выйдем на солнышко и потолкуем.

– Из-за одного-то горшка?

– Это особый горшок. Сделаешь для меня такой, закажу целую сотню.

– Сотню? Конечно, госпожа, давайте выйдем на свежий воздух. – Зуон, пропустив даму вперед, последовал за синими покрывалами и звенящими браслетами.

– …как пророчица и сказала! – выкрикнул детский голос. Мяч ударил в стенку колодца с соляными подтеками, и стайка ребят с визгом умчалась по переулку.

– Итак, друг мой. – Госпожа Кейн взяла старика за руку, что огорошило Зуона не меньше брезгливости к его лавке. – Много поколений жители Колхари и его пригородов, как известно, готовили пищу в горшках-треножниках. Их ставят на угли, размешивают жар кочергой…

– Как же, как же. Моя матушка в них вишневый пудинг готовила – до сих пор его вкус помню.

– Моя тоже, но дело в том…

– Треножники, говорите? Милостивая госпожа, да я хоть сейчас вам двадцать пять штук предоставлю. Глазурованных, как с простым узором, так и с более…

– Не нужны мне треножники. – Унизанная кольцами рука госпожи сжала окрашенные глиной пальцы гончара. – Я, видишь ли, была недавно на Шпоре и видела, как жены варваров, только что поселившихся в городе, стряпают у дверей своих хижин прямо на открытом огне. Их мужья работают у меня грузчиками за самую малую плату, если снисходят до работы вообще. Горшки то и дело опрокидывают как сами женщины, так и их варварята, а то и пьяные варвары. Даже я, к стыду своему, требуя вернуть деньги, которые один негодяй у меня украл, вылила в огонь его ужин – но не поощрять же воровство, в самом деле. Так вот, эти варварки клянут треножники как творение злого бога, ибо не привыкли к ним с детства, как наши женщины.

– Темнота, что и говорить, – согласился Зуон. – И от сквернословия их уши вянут, если понимаешь, что они говорят. Не знаю даже, кто хуже, мужчины или…

– Я хочу, чтобы ты сделал горшок на четырех ножках. Я посмотрю, подойдет ли он мне – если да, закажу еще девяносто девять.

– На четырех? – Лохматые брови Зуона сдвинулись. – Слыханное ли дело!

– Горшок на четырех ножках устойчивее, и опрокинуть его будет не столь легко. Поверь мне, их будут хорошо покупать – сначала варвары, а там, глядишь, и наши хозяйки.

– Пошли с Бабарой мы опять,

Чтоб Яму южную занять – бабах!

– Не поймал! Не поймал! Моя очередь!

– Так ведь у треножников ножки не должны быть одной длины. – Тени бегущих детей наложились на тени двух стариков в солнечной луже и растворились на теневой стороне. – Три ноги завсегда в землю упрутся. А коли у четырехногого одна нога будет короче других… ну, тут, конечно, есть способы, особливо если сразу сотню лепить.

– Ты сделаешь не одну сотню и хорошо заработаешь. Поверь мне, этим женщинам требуются устойчивые горшки. А через пару месяцев, если не через пару недель, и коренные горожанки их начнут покупать. Или ты из тех, кому нет дела до женских мучений?

– Заработки – дело хорошее… да только теперь, осенью, я уже не так рвусь деньгу зашибать, как весной. И не знаю, достанет ли у меня сил на целую сотню горшков. Если б вы, госпожа, знали печальную историю моего подмастерья… прекрасный был юноша, и любил я его, как родного сына.

– При чем же здесь он?

– Прекрасный был юноша. Добрый, работящий, способный до ремесла. Я взял его к себе от родителей и не меньше любил, чем они – а может, и больше. Хороший был мальчик, госпожа, на редкость хороший.

– Мы говорим о горшках, гончар. И о деньгах, которые они тебе принесут.

– Так и я о них, госпожа. По весне, значит, приходит ко мне гонец от южного барона, заказчика моего – давнего, еще до правления малютки-императрицы, правосудной владычицы нашей. Здоровый такой, со шрамом на роже. И говорит: пошли, мол, доверенного человека к барону, чтобы договориться о поставке…

– Как пророчица и сказала… Ах ты! В колодец упал! Еще один потеряли!