Повести Невериона

– Разве это важно? – Ладонь госпожи Кейн вновь легла на руку старого гончара. – Я уж и забыла, с какой. Сейчас мы должны думать о нашем великолепном, полностью безопасном, сулящем богатство замысле, а не о печальных ошибках прошлого. Деньги, горшечник, деньги; я убеждена, что это величайшее изобретение в истории человечества и, несмотря на твои сомнения, превосходная вещь. Возьми себе другого подмастерья. Возьми двух. Возьми десять – работы хватит на всех, поверь мне. По Новой Мостовой слоняется много юнцов, которые будут только рады честной работе. Зачем думать о прошлых затеях, которые, вопреки всем мучениям, так и не осуществились, когда у нас есть настоящее? Горшки на четырех ножках, прочные и дешевые – вот о чем тебе следует помышлять, старик.

В соседнем переулке слышались голоса детей, но нельзя было разобрать ни слова из того, что они кричат.

Нью-Йорк, июнь 1978

Повесть о драконах и мечтателях

Сначала нужно проделать негативную работу: мы должны избавиться от массы понятий, каждое из которых по-своему определяет тему неразрывной связи. Жесткой концептуальной структуры у этих понятий, возможно, нет, но функции у них очень четкие. «Традиция», например, стремится придать определенный временной статус группе явлений, последовательных и идентичных (по крайней мере, схожих) одновременно; делает возможным переосмыслить дисперсность истории в той же форме; позволяет уменьшить многообразие, присущее каждому началу, с целью продолжать, не прерываясь, бесконечный поиск первоисточника…

Мишель Фуко[13]. Арехология знания

1

Большие крылья волочились по камню, чешуя переливалась всеми оттенками зеленого цвета. Пасть разверзлась в зевке, левый глаз – складчатый, с кулак величиной – смотрел не мигая. Желчное шипение дохнуло зловонными газами.

– Но почему ты держишь его взаперти?

– Думаешь, ему плохо живется, моя визериня? Думаешь, его плохо кормят, не выпускают на волю, заботятся о нем хуже, чем в Элламоне?

– Откуда же мне знать? – Миргот упрямо выпятила губу.

– Я знаю тебя, дорогая. Ты в обиде за то, что я навлек на себя дурную славу, приписываемую этим созданиям. А ведь я пошел на большие жертвы – речь не только о подарках и взятках, – чтобы доставить его сюда… Известно ли тебе, что для меня значит дракон? Это утонченное явление природы, необъяснимое с практической точки зрения; они нипочем бы не выжили, если бы за них не вступились. Если бы Олин – Безумная Олин, чье безумие тогда проявилось в полную силу – не решила во время своей поездки по горным твердыням, что драконы прекрасны, сейчас бы у нас их не было. Знаешь эту историю? Она увидела, как разбойники истребляют драконьих детенышей, и послала своих солдат истребить разбойников. Все видели, что у драконов есть крылья, но никто не верил, что они вправду умеют летать, пока Олин не взяла их под защиту и ее грумы не обучили их этому два года спустя. И полеты их, хотя и красивые, длятся недолго. Они не приспособлены к выживанию, если не считать их привязанности к злобным ведьмочкам, которые на них ездят – еще одна сумасбродная идея твоей прабабки. Посмотри на потолочное окошко, в которое теперь заглядывает луна. Знала бы ты, сколько я потратил на эти зеленые стекла! Прямой солнечный свет режет драконам глаза. Они способны пролететь всего несколько сот ярдов – самое большее милю при благоприятных воздушных потоках, – и если не сядут на ровный выступ, то уже не смогут взлететь. Обречены они и при посадке на землю. В дикой природе они зачастую совсем не летают, что понятно, учитывая, как легко рвутся их крылья. Они откладывают яйца, не спариваясь. Драконом куда легче управлять, когда он отделен от сородичей. Посмотри на этого: он больше, сильнее и здоровее любого дракона в Фальтах – как в элламонских загонах, так и на воле. Послушай, как радостно он об этом трубит!

Ящер послушно натянул цепь, запрокинул костистую голову и снова издал шипение – отнюдь не трубный звук, что бы там ни говорил молодой Стретхи.

– Почему бы тебе просто не отпустить его, дорогой?