Повести Невериона

– Видишь, тебе не терпится это узнать – сказка тебя захватила. Слушателя нужно подогревать. В будущем, когда сказки станут обычным делом, это, может, и не понадобится, но теперь без подогрева нельзя. Королева не умерла от яда, а лишь погрузилась в сон и очнулась на скальном карнизе. Была ночь. Она лежала меж двумя белыми камнями, один выше другого… но иногда, опять-таки, рассказывают, что очнулась она в лодке, которую утром прибило к чужому берегу, и увидела эти камни; в самый длинный день года один отбрасывал тень втрое длиннее…

– Но в первом случае была ночь? – Солнце и раскаленный песок в голове Прин наползали на ночную прохладу.

– Да. Ночь полнолуния.

«Откуда ты знаешь?» – чуть не спросила Прин, но промолчала, потому что хотела услышать конец. Должна же сказительница его знать, несмотря на все разветвления.

– Оставшиеся деньги громоздились вокруг королевы в кошелях и котомках, а на камне у ее колен лежал другой звездный круг. Внизу, над водой, клубился туман, вверху зловеще висела луна. Олин села, обняв колени, и уткнулась в них подбородком. Раздался крик ночной птицы, зеленые крылья мелькнули меж ветвями пекана. Королева поднялась, еще не совсем опомнившись от дурмана, и прокричала, точно кто-то ей подсказал (ни один из рассказчиков не говорит, кто): «Я Олин и пришла предостеречь Морского Змея от дурного глаза Северного Орла!» Она прокричала это и зажала себе рот, испугавшись, что сказала нечто кощунственное. Вода сверкала серебром сквозь клубы тумана.

Под водой, как и под землей, прокатился рокот. Деревья задрожали, в туман посыпались камни. Водовороты кружились все быстрей, вода накатывала на берег и с каждым разом отступала все дальше и дальше.

На глазах у Олин из воды и тумана поднялись три башни и мост между ними. Море с рокотом отступало, и над ним вырастало все больше зданий. Вода стекала с их крыш и лилась из окон. Вскоре стали видны улицы, заполненные илом и водорослями, белые узорчатые плиты, уцелевшие и поваленные колонны. Обнажившиеся дома покрывала блестящая черно-зеленая слизь. Город вставал из бурлящих вод и подземного гула.

Молодая королева сломя голову понеслась вниз по склону и добежала до первой улицы, далеко не столь чистой, как ей казалось сверху. Всё заросло травой, илом, раковинами, обвалившиеся с домов камни преграждали дорогу. Грязная, промокшая, с исцарапанными ногами, Олин пробиралась среди развалин.

В одном из переулков зашевелилось что-то. Темная груда ползла, изгибалась, скользила, и скоро огромное полотнище загородило всю улицу.

Олин разглядела, что это крыло, но не птичье, а кожистое, пронизанное жилами, пропускавшее лунный свет. Оно загораживало пятую долю неба!

Олин щекой ощутила его касание. На той стороне улицы поднималось второе крыло, а вверху, над крышами, шевелилось что-то еще. Королева сначала подумала, что это валится изваяние, голова демона, но голова была живая. Открылись, один за другим, глаза – черные с золотом, больше полной луны. Показались зубы, длиннее и толще, чем ноги Олин. Мощная шея вознесла голову над кровлями и башнями города.

В улицах свернулся дракон – огромный морской дракон, во много раз больше своих горных сородичей. Пока город был затоплен, он спал, но теперь пробудился и уставился на королеву черно-золотыми глазищами.

И Олин прокричала снова, срывая голос: «О великий Гауин (так звали дракона, но непонятно, как об этом узнала Олин), я пришла сюда спрятать свои сокровища и предостеречь тебя против козней Орла…»

…Горный дракон, щуря серебристые глаза от яркого солнца, опустил переднюю лапу и зашипел на вола. Тот шарахнулся, повозка перекосилась, Норема придержала ее рукой.

Прин, вскочив, схватила за узду летуна, бессильно хлопавшего зелеными крыльями, подвела его к дереву, привязала. Ладони горели от жестких поводьев.

– А дальше? – спросила она.

– Осталось немного. Олин и Гауин, руководствуясь волшебным звездным кругом, спрятали сокровища в городе, и дракон лег сверху, чтобы их охранять – как раз вовремя, ибо вода вновь начала прибывать, и город вновь ушел в море. Королева, едва не утонув, вскарабкалась вверх по склону, и луна закатилась. Гауин был особенным драконом, – добавила Норема, видя, как нахмурилась Прин, – иначе королева вряд ли доверила бы ему клад. – Вол успокоился и снова щипал траву. – На следующий день Олин, в полубеспамятстве бродившую по берегу, нашли бродячие лицедеи. Оказалось, что родные королевы в ту же ночь одержали победу над злыми жрецами. Олин отвезли в Колхари, столицу Невериона, и короновали там по всем правилам. Но народ, говорят, не любил ее, и жизнь была к ней немилостива. Нескольких ее мужей и многих детей постигла ужасная смерть. Но решения, которые она принимала, принято восхвалять – по крайней мере, теми, кто придает важность таким вещам.

– Королева Олин, – задумчиво произнесла Прин. – Я уже слышала рассказы о ней. Это она начала разводить драконов и приставила к ним девочек, которые плохо себя вели.