Повести о чекистах

— Конечно, друг мой! — неохотно согласился Бек. Рядом с Сарычевым стоял подполковник Чижов, тоже командир самолета. Сарычев обратился к нему.

— В принципе не возражаю, — сказал Чижов, — но не мешало бы получить разрешение.

Они втроем подошли к заместителю советского представителя.

— Хорошо. Только не задерживайтесь там, — предупредил генерал, выслушав их просьбу.

Приехали в гостиницу «Империал». Анна Владимировна быстро накрыла стол, включила тихую музыку, И опять стали пить за годовщину нашей революции.

Жена Бека тут же атаковала Чижова: расспрашивала о его семейном положении, о жизни в России…

Чижов в свою очередь интересовался прошлым Бека и его жены, как и когда они оказались на чужбине, скучают ли о родине.

Бек и Сарычев ушли в кабинет. Как всегда, уселись каждый в свое кресло, закурили трубки. Сарычев протянул Беку заранее подготовленное письменное сообщение о бывших японских предприятиях в Маньчжурии. Не сделать этого он не мог: слишком дорогими оказались тогда подарки в портфеле.

— Спасибо, — поблагодарил Бек, пробежав взглядом по исписанным листкам. — Мы хотели бы знать…

— Все! — перебил Сарычев и встал, показывая тем самым, что разговор окончен. — Больше я не желаю встречаться с вами, и так зашел слишком далеко.

Его слова ошеломили Бека: все было так хорошо, и вдруг бескомпромиссный отказ.

— То есть как? В этих делах так не поступают! — растерянно бормотал Бек, не находя убедительных доводов. В соседней комнате сидел подполковник Чижов, который мог войти в любую минуту.

В ту ночь Сарычев спал, как говорится, сном праведника, считая, что навсегда отделался от навязчивого Бека и от нежелательных последствий, которые могли быть.

Но оказалось, что рано, очень рано успокоился он. В Джи-ту решали его судьбу иначе. Паук не хотел так легко выпускать муху, попавшую в его сеть…

Утром полковник Бек зашел к начальнику отдела Виллоуби и доложил о случившемся. Генерал был взбешен. Он несколько минут бегал по кабинету, размахивая длинными руками и мыча что-то нечленораздельное.

— Вы слюнтяй! Тряпка! — первые слова, что выдавил из себя генерал. — Не могли прижать?

— Он был не один, господин генерал! В смежной комнате сидел русский подполковник.

— Какого же черта вы тогда начинали вербовочный разговор? Вы что, с ума спятили?

— Я не начинал, господин генерал. Он сам категорически отказался от дальнейших встреч со мною…

— Верно говорится в «Руководстве»: поступки русского человека непредсказуемы. Им чужда всякая логика, их действия определяются сиюминутным импульсом…

Долго еще Виллоуби сыпал проклятия в отношении Сарычева и русских людей вообще. Он не смирится с тем, что человек, которого считали «у себя в кармане» и уже называли своим агентом, вдруг проявил недоступную разумению строптивость.

В первых числах апреля после долгого перерыва Сарычев вновь прилетел в Японию и зашел к диспетчеру аэропорта Ханэда, чтобы договориться о полете; там неожиданно столкнулся с полковником Беком, который, как потом он понял, ждал его. Сарычев сухо поздоровался. Бек ответил кивком.

Когда вышли от диспетчера, Бек попросил Сарычева зайти в кабинет начальника аэропорта.

— Надо поговорить.

— Нам больше не о чем разговаривать!

— Не делайте глупостей, господин Сарычев, выслушайте меня, — настаивал Бек. — Наши встречи и беседы записаны на кинопленку и фонограмму…

Сарычев опешил, и, видно, Бек заметил его состояние и уже мягче пригласил:

— Прошу вас, Степан Ильич.

Бек открыл кабинет своим ключом.

— Чтобы наш разговор был предметным, я хочу, чтобы вы ознакомились с записями.

— А если я откажусь?

— В этом случае мы вынуждены будем передать киноленту и фонограмму генералу Деревянко, и вам будет обеспечено по меньшей мере десять лет.

Сарычев опустился в кресло, задумался.

— Какой же вы подлец, полковник Бек!

— Я выполняю служебный долг.

— Но это же провокация, шантаж!

— Возможно, но в наших делах все средства хороши, — спокойно проговорил Бек. — Ну так что, едем?

Сарычев согласился: деваться ему было некуда.

Они приехали в «Империал», поднялись на второй этаж. Их встретил майор де Коннел. Жены Бека не было дома.

— Будем глядеть кино? — спросил де Коннел с ехидцей и, не дожидаясь ответа, направился в кабинет. Сарычев и Бек последовали за ним.

Там уже все было подготовлено для показа киноленты и звукозаписи. На столе стоял узкопленочный кинопроекционный аппарат, рядом магнитофон.

Сарычев строил догадки, как сумели записать? Стал вспоминать: Бек ни разу не показывал ему третью комнату, усаживал лицом к смежной стене. Значит, снимали из соседней комнаты. Сарычев пытался отыскать окошечко, но ничего подозрительного не обнаружил.

Запустили киноаппарат и магнитофон. Изображение и звук часто не совпадали, но и без фонограммы Сарычев мог определить, о чем идет разговор.