Повести разных лет

Никто не видит, как в дверях кабинета неслышно появился  П о л е ж а е в  и слушает.

(Тихо.) А он-то радовался: вернется — и сразу за это дело.

В о р о б ь е в. Все пропало!

М а р ь я  Л ь в о в н а (задумчиво Бочарову). Так вот вы что от меня скрывали, когда я вас сегодня спрашивала! (Пристально смотрит на Бочарова.) Понимаю, не хотел портить встречу… счастливое настроение. Ах вы, милый!

В о р о б ь е в (нетерпеливо). Мне кажется, без Дмитрия Илларионовича надо обсудить главное: как сообщить ему обо всем.

Полежаев делает два шага вперед, злой, колючий.

П о л е ж а е в (насмешливый полупоклон Бочарову). Поздравляю вас, я все слышал. (Всем, сухо.) Благодарю за проявленную заботу обо мне… а также о моем проекте.

(Смотрит на часы. Бочарову и Воробьеву.) Идемте, господа.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Куда?

П о л е ж а е в (идя в кабинет). Работать.

Бочаров в свою очередь вынимает огромные серебряные часы и нерешительно кашляет.

(С порога.) Ну, что стоите?

Б о ч а р о в. Это верно. Мне бы уж, собственно, надо ехать. (С испугом глядит на Полежаева.) Только как же с работой? (Воробьеву.) Придется тебе, а?

Полежаев секунду смотрит на него, потом вдруг хватает длинной, цепкой рукой за плечо и утаскивает за собой в кабинет. Недоумевающие Марья Львовна и Воробьев остаются одни. Воробьев встает и идет в кабинет.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Викентий Михайлович!

Воробьев молча оглядывается через плечо.

Не ходите! Пусть они поговорят.

Воробьев не слушается и берется за ручку двери.

(Строго.) Сядьте. Как вам не стыдно! Ведь я же вижу. Чудак! Ревнует профессора к новому способному студенту.

В о р о б ь е в (с горечью). Именно. Когда-то я, теперь он. Очевидно, он способнее.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Да вы институтка! Не приват-доцент, а форменная институтка.

В о р о б ь е в (останавливается перед ней). Вы не знаете еще одной новости… Вероятно, ее он и сообщает Дмитрию Илларионовичу. (Значительно.) При характере Дмитрия Илларионовича она чревата последствиями гораздо бо́льшими, чем разгром проекта.

М а р ь я  Л ь в о в н а (скрывая тревогу). Говорите.

В о р о б ь е в. Издан новый закон: студентов, замеченных в революционных волнениях, отправлять на фронт.

М а р ь я  Л ь в о в н а (гневно). Какая мерзость! Но это неслыханно! Неужели не будут протестовать?

В о р о б ь е в. Успокойтесь. Вы знаете, что намерены предпринять либеральные профессора?

М а р ь я  Л ь в о в н а (просто). Подать в отставку.

В о р о б ь е в. Да, но они ждут, чтобы кто-нибудь сделал это первый.

М а р ь я  Л ь в о в н а (так же просто). Ну, так это сделает Дима. (Беспокойно.) А что, разве в это время в университете были волнения?

Воробьев молча наклоняет голову.

(Еще беспокойнее.) А Миша? Замечен?

Воробьев молчит.

(Как бы успокаивая себя.) Вряд ли. Он у нас такой тихий. Правда, он не участвовал?

В о р о б ь е в (жестко). Он не участвовал в университетских беспорядках. Ему было некогда. Он устраивал беспорядки во флоте.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Во флоте?

В о р о б ь е в (нетерпеливо). Агитировал среди матросов.

Дверь кабинета открылась. Выбегает  П о л е ж а е в, ни на кого не обращая внимания, бежит к окну и выглядывает на улицу. Б о ч а р о в  выходит за ним.

П о л е ж а е в (крайне встревоженно). Как будто никого? Но, может, лучше останетесь? Отсидитесь у меня, а там видно будет.

Б о ч а р о в. Нет. Если смогу, я должен уехать. Вы знаете, я говорил вам.

П о л е ж а е в. Да, да. (Опять бежит к окну.) Никого нет. Но на всякий случай пройдите двором. Я вас выпущу через черный ход. (Марье Львовне.) Ну что, ну что? Ну, скрывается от ареста. Ну, поднимал восстание… Что тут такого особенного? Должен уехать. Посылают в другой город. Это же лучше, надеюсь, чем в тюрьме сидеть… Хотя он и идеальный, по-твоему, арестант…

М а р ь я  Л ь в о в н а. Постойте, я ничего не понимаю…