Поводыри на распутье

— Руны тебе не помогут. — Старуха проигнорировала вопрос ученицы, но та не возражала — поняла, что услышит откровение. — Там, за чертой, они перестают быть указующими звездами. Просто символы, горящие в вечном мраке. Они светят только себе. Они провожают… но тебе безразлично.

— Ты была за чертой? — жадно спросила Эльза. — Ты вернулась? Ты обманула смерть?

— Я не вернулась. Я умерла. — В безжизненных, остановившихся глазах старой прорицательницы отразился огонек свечи. — Из-за черты нет возврата, девочка. Но я знаю того, кто оттуда пришел.

— Как пришел? Вернулся?

— Бывают мгновения, когда ничто, лежащее за чертой вечного забвения, становится способным рожать. Очень редко бывает. Когда воют от натуги силы самого основания. Когда дрожит Вселенная. Когда встречаются Верхние и Нижние миры. Когда навсегда уходит Традиция… В наивысший момент невероятной катастрофы бесплодные боги извергают из себя нечто. Нечто из ничего. Чудовище. Тварь, способную устрашить смерть и прорваться сквозь черту, нарушив ход времени и порядок вещей.

— Дьявол? — прошептала девочка.

И вновь Мамаша Марта не услышала вопрос.

— Я помню, как смерть, эта старая шлюха, привыкшая наводить на людей ужас, упала на колени, боясь взглянуть на Чудовище. А оно взяло ее за шкирку, вот так, и ткнуло носом в Пса. В полудохлого Пса. Но Пес тот был силен. Видела бы ты, как долго стоял он возле черты, как цеплялся за мир, как царапал ногтями мрак, как боролся, не желая уходить… Чудовище указало на Пса и велело смерти отступить. И смерть отступила, потому что в миг, когда нет ни Порядка, ни Хаоса, власть имеет тот, кто рожден за чертой Забвения.

Лицо старухи превратилось в мертвую маску. Она продолжала говорить, несмотря на то что единственная ее слушательница, Эльза, давно стучала зубами от страха.

— Мое тело не было столь же сильным, как тело Пса. Оно исчезло за чертой, и даже рожденный в забвении не мог вернуть его. Но среди мерцающих рун еще витал мой дух, мой сильный дух, и Чудовище успело схватить его. И наложить заклятие, одно из тех, что было забыто со времен Сотворения мира. — Мамаша Марта посмотрела на свои узловатые пальцы. — Я умираю и обретаю жизнь в другом теле. Чья-то душа уступает мне место.

Старуха пришла в себя. Улыбнулась перепуганной ученице, поднялась, с трудом доковыляла до полки, сняла с нее кувшин и сделала большой глоток молока.

— Не бойся, Эльза, я вернусь в мир не в твоем теле, а во младенце, который откроет глаза в миг моей смерти.

— Я не боюсь, — неуверенно пробормотала девочка.