Повседневная жизнь Берлина при Гитлере

Вернувшись из школы домой, Маргот, как и все ее подружки, даже те (а таких большинство), у которых светлые косы, первым делом сбрасывает свою черную юбку, белую блузку, темный шейный платок, завязывающийся, как галстук, носки. Она еще способна прийти в экстаз, увидев Гитлера, но никогда добровольно не пойдет работать на железной дороге или на сборе картофеля. Ее старший брат Курт, который получил образование в Военной академии и уже имеет счастье служить на фронте, относится к ней с немалой долей иронии. Несмотря на «присягу Гитлеру», которую он приносил, как и все солдаты, он полагает, что служит прежде всего вермахту и Германии. Конечно, после «поразительных побед» над Данией, Норвегией, Голландией, Бельгией, Францией (которая была покорена за шесть недель) число сторонников Гитлера значительно возросло. 6 июля 1940 года молодые и не очень молодые люди вышли на улицы с бумажными флажками в руках, чтобы выразить свою радость, свой энтузиазм в момент триумфального возвращения фюрера с Западного фронта. Кортеж автомобилей приветствуют овациями десятки тысяч берлинцев, выстроившихся вдоль всего пути следования Гитлера — от вокзала до Reichskanzlei, рейхсканцелярии. Какие-то группы поют Nun danket dem Gott, «Теперь восхвалите Господа…». Все это можно слышать по прямой радиотрансляции. В 11 утра Италия вступила в войну; Франция подписала соглашение о перемирии. Для немцев это событие решающей важности — так говорят люди на улицах, но они ошибаются в его оценке. С точки зрения берлинцев, присутствие немецких воинских соединений в Париже означает, что Третий рейх стал хозяином Европы. Курт возвращается домой (и девушки осыпают его цветами) с 218-й пехотной дивизией. Маргот тоже надевает свою школьную форму, вместе с подругами ликующими криками приветствует солдат, успехами которых так гордится. Ее отец и мать разделяют всеобщую радость: они видят в победе на Западе предвестие скорого окончания войны. Никто не сомневается, что теперь будет подписан мир: ведь ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не проявляют ни малейшего желания вмешаться в ход событий.

Генералы недовольны «свиньей»

«Эта свинья всегда в выигрыше», — говорит адмирал Канарис. 80 % немецких генералов без труда сообразили бы, что под «свиньей», естественно, подразумевается Гитлер, чья неизменная удачливость производит на них завораживающее, парализующее воздействие. Вопреки их предсказаниям небо над Берлином — если не считать учебной тревоги 1 сентября 1939 года — остается мирным. Тогда, 1 сентября, газета «Берлинер моргенпост», принадлежащая концерну «Дойчер ферлаг», успокаивала обеспокоенных берлинцев: «Учения по противовоздушной обороне продемонстрировали образцовую дисциплинированность населения столицы рейха». На фотографиях можно было видеть, как толпа спокойно спускается в заранее подготовленные бункеры, как санитары несут на носилках «убитых» и «раненых» во время учения, воспроизводящего условия массированной воздушной атаки. Население, увидев всё это, уже готово вместе с «дядей Германом» смеяться над самой мыслью о возможности воздушных налетов на Берлин, — смеяться тем более добродушно, что пока факты преследования врагов нацистского режима еще не очень бросаются в глаза. Речь идет лишь о том, чтобы предостеречь Рузвельта, этого «ставленника евреев», как объясняет Геббельс своим близким. Конечно, в Польше все обстоит иначе, несмотря на протесты военных (впрочем, не очень активные). Гитлер предупреждает недовольных, можно сказать, угрожает им 23 ноября 1939 года: «ОКВ (Верховное командование вермахта) проникнуто духом пораженчества, упорствует в своеволии…» Фюрер даже призвал к порядку фон Браухича, который в ответ подал прошение об отставке и получил отказ. Тогда же Гальдер записал в своем дневнике: «Наступил день кризиса, но я решил подчиниться этому удачливому безумцу». Существует угроза «ликвидации» фюрера. Браухич, выражая мнение всего генерального штаба, заявил, что «Гитлер должен быть сброшен», но он, Браухич, видит реальные «трудности» на пути реализации этого замысла. Генералы колеблются, сознавая важность самого сильного аргумента «свиньи»: «Бунт перед лицом врага равносилен предательству». Канарис тоже признает, что необходимо ждать.

СС экспериментирует