Читаем Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой полностью

Композитор Кабалевский (позднее учивший детишек по телевизору слушать музыку, стоящую на трех китах) впал в депрессию. Ему впору было застрелиться: позор-то какой! На помощь пришла дирекция, уняв авторов злободневного капустника, благо что все они находились в прямом подчинении. Но если местных юмористов удалось прижать к ногтю, то сатириков всесоюзного масштаба — Александра Шурова и Николая Рыкунина, также избравших целью своих куплетов Большой театр и неудачную новую оперу, пришлось уговаривать, дабы они завязывали наконец со своей критикой. «Нам Гоголи и Щедрины нужны», — как сказал товарищ Маленков, но не до такой же степени!

Ну а как же с финансовым планом? Ведь его никто не отменял: вынь да положь сборы от продажи билетов в Министерство культуры! Предприимчивый заведующий кассами Лахман на безрыбье всегда пользовался ситуацией — культпоходы в театр от предприятий и организаций. Тут надо отметить, то Большой театр не гнушался предоставлять за деньги свой зрительный зал для проведения всякого рода торжественных собраний, после которых у их участников появлялась прекрасная возможность насладиться операми советских композиторов, будь то Дмитрий Кабалевский или Тихон Хренников с его «Матерью», которую зубоскалы театра прозвали «хреновой оперой» (подобные оперы услышавший их Игорь Стравинский, посетивший родину в 1962 году, назвал в своем дневнике «хламом»). От подобных просмотров выигрывали все — и бухгалтерия, и буфет, ведь именно после посещения последнего изрядно набравшиеся участники заседаний уже совсем по-иному воспринимали происходящее на сцене — с чувством глубокого удовлетворения. Ну и, конечно, билеты в нагрузку — когда вместе с «Лебединым озером» в одном флаконе заставляли покупать билеты на «Октябрь» или «Декабристов», «Оптимистическую трагедию». «Нагрузка» — словечко ушедшей эпохи, в нагрузку к томам Дюма или Гюго (а то и Пикуля!) в советских книжных магазинах еще и продавали труды классиков марксизма-ленинизма.

Кто не помнит знаменитый монолог Аркадия Райкина «В греческом зале», герой которого — алкаш-работяга озадачен свалившейся на него проблемой — где провести второй выходной день? В 1965 году партия и правительство пошли на невиданный либерализм, устроив своему народу два выходных дня в неделю, прибавив к воскресенью еще и субботу. Добряк Брежнев в отличие от прожектера Хрущёва знал, как быстро создать себе авторитет. Однако на труппе Большого театра это сказалось неожиданным образом. В советское время в бюрократическом языке бытовало такое выражение, как культурное обслуживание населения. Превращение субботы в нерабочий день означало: теперь в Большом театре количество утренних спектаклей — утренников — должно возрасти вдвое, дабы удовлетворить эти самые культурные потребности, чтобы люди не пили водку и гуляли за столом, а еще чаще ходили в театр. То есть сначала в театр, а опосля — водка за столом. Нагрузка на труппу возросла симметрично.

А к тому времени Большой театр и его сцена в Кремлевском дворце съездов уже столкнулись с неожиданными проблемами. После открытия дворца в 1961 году предполагалось, что на его сцене каждый месяц будет идти до восьми опер и балетов (в сумме). Через три года эта цифра выросла в три раза, что было неплохо: огромный зал вмещал также в три раза больше зрителей, что давало доход в продырявленный космическими полетами госбюджет аж 300 тысяч рублей в месяц! Проблема была в другом: необъятная сцена дворца требовала такого же заполнения артистами, в частности хором и мимансом, причем всей труппы. А кто же тогда будет петь в этот же вечер на основной сцене? Для нее хора уже не хватало. «Мы были вынуждены ставить на основной сцене “малонаселенные” спектакли, где был занят минимум артистов хора, миманса и балета, в том числе возобновили “Вертера” — более чем средний спектакль и по качеству постановки, и по составу исполнителей. Дело дошло до того, что мы не могли ставить одновременно в Большом театре “Онегина”, а в КДС — “Бахчисарайский фонтан” — эти два спектакля “не расходились” по артистам миманса, которых не хватало. Большой театр стал постепенно превращаться в филиал Дворца съездов», — свидетельствовал завтруппой Анатолий Орфенов. Выход из создавшегося кадрового голода нашли быстро: умножить штат труппы на 350 человек, увеличив ежегодную госдотацию на содержание театра на 600 тысяч рублей в год (и это при высоких сборах!). Вряд ли такое было возможно в Метрополитен-опере, которая живет за счет частного финансирования. В дальнейшем ведущие солисты театра старались петь на сцене КДС как можно реже, даже будучи назначенными на тот или иной спектакль, они охотно брали бюллетень…

Перейти на страницу:

Все книги серии Живая история: Повседневная жизнь человечества

Похожие книги

Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное
Уорхол
Уорхол

Энди Уорхол был художником, скульптором, фотографом, режиссером, романистом, драматургом, редактором журнала, продюсером рок-группы, телеведущим, актером и, наконец, моделью. Он постоянно окружал себя шумом и блеском, находился в центре всего, что считалось экспериментальным, инновационным и самым радикальным в 1960-х годах, в период расцвета поп-арта и андеграундного кино.Под маской альбиноса в платиновом парике и в черной кожаной куртке, под нарочитой развязностью скрывался невероятно требовательный художник – именно таким он предстает на страницах этой книги.Творчество художника до сих пор привлекает внимание многих миллионов людей. Следует отметить тот факт, что его работы остаются одними из наиболее продаваемых произведений искусства на сегодняшний день.

Виктор Бокрис , Мишель Нюридсани

Биографии и Мемуары / Театр / Документальное