Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

Открытая вражда у гетманши была со знаменитым и заслуженным Миргородским полковником Данилой Апостолома. В частности, она отняла все имения Андрея Горленко, зятя Апостола. Не растерялась Настя и после смерти своего мужа-гетмана, используя родство с сенатором П. А. Толстым, чей сын был женат на ее дочери. Водила она дружбу и с бригадиром С. Л. Вельяминовым. Хотя Настя некоторое время после смерти мужа жила в построенном ею Гамалеевском монастыре, это не мешало ей праздновать свои именины в Глухове, пригласив Вельяминова и еще двух важных российских чиновников. Гетманша водила близкое знакомство с их женами, но и сами мужья любили у нее попить и погулять[356].

Гром грянул для Насти только когда Толстой попал в немилость, а усилиями А. Д. Меншикова была восстановлена гетманская власть и гетманом избрали Д. Апостола. Лично Меншиков, ненавидевший Вельяминова и его сторонников, добавил в инструкцию иностранной коллегии пункт об отставке всех старшин «из жидов». А. Маркович пострадал первым, лишившись своей должности полковника, а сразу же за этим последовали многочисленные жалобы на допущенные им злоупотребления. Настя не сдалась. Вместе с братом она поехала в Москву, где находился Апостол, – поклониться гетману, но тот «и не посмотрел». Полтора года хлопотали Марковичи в Москве, потратив огромные средства на подкуп российских чиновников. Но в конце концов судебное дело над А. Марковичем было прекращено. Правда, по «генеральным следствиям о маетностях» Настя лишилась многих захваченных ею и ее родственниками владений.

Наличие таких ярких своевольных и неукротимых женщин, умудрявшихся помыкать даже самыми выдающимися представителями украинской элиты, должно было укрепить современников во мнении, что женщины – ведьмы. Вот, например, разбитная и неугомонная Солоха у Гоголя – кто она? Ясно – ведьма. И с самим чертом водится. Кстати, украинские проповедники очень серьезно воспринимали черта и признавали опасность, идущую от него. Не менее стойким было и убеждение, что «ведьмы стоят в течной связи с чертом и при его помощи совершают все те действия, которых обыкновенный человек сделать не в состоянии»[357].

Согласно Магдебургскому праву, действовавшему на территории Украинского гетманства, ведьму за использование чар полагалось сжечь[358]. Разумеется, ведьмами почти во всех случаях считали женщин, колдуны по общераспространенному мнению встречались значительно реже[359]

. Как писал замечательный исследователь украинской этнографии П. Ефименко, «в каждом селе вам укажут на одну или несколько ведьм»[360]. В одной проповеди XVII в. упоминается женщина, заслуживающая ада, т.к. была пьяницей, прелюбодейкой, «а еще – умелой ведьмой»[361].

По мнению поляков-современников, участвовавших в сражениях восстания 1648 г., сестра Любартовского полковника И. Донца была ведьмой. Она гарцевала на коне рядом с братом, а затем смутила казаков, напророчив им польскую победу. В ходе боя, где ее брат погиб, она попала в руки поляков вместе с еще одной «ведьмой», Солохой, «которая была известна у Хмельницкого умением насылать и причинять вред»[362]. И. Гизель отмечал «старых баб, склонных к ворожбе и другим суевериям»[363]. Ученый богослов верил в чары. Недаром он считал грехом: «Аще уязвившеся любезностию до кого, употребляют аров, или подают некая чаровная вкушения тем, их же возлюбиша, ради стяжания взаемноя любве»[364]

.

Впрочем, к ведьмам на Украине относились значительно более лояльно, чем в других местах[365]. В Украинском гетманстве был практически только один случай, когда после длительной моровой язвы и налета саранчи в Черниговском полку (погиболо более 11 тысяч человек) возник стихийный бунт, нескольких женщин объявили ведьмами и виновницами случившихся бед и сожгли. Причем обвинили в чарах как простых крестьянок и казачек, так и двух жен старшин. Последовала жестокая расправа над бунтарями: часть была казнена, другая сурово выпорота, остальные закончили свои дни в тюрьме[366].