Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

Несмотря на свою молодость, Примаков получил известность как талантливый военачальник, в 1919 году, в 21 год от роду, он уже командовал дивизией Червонного казачества, отличавшегося особой непримиримостью к врагам революции. Сталин ценил Примакова, имевшего хорошие перспективы продвижения по службе. В 1930 году он служил военным атташе в Японии. «Мы прожили с ним шесть лет, — вспоминала Лиля, — он сразу вошел в нашу писательскую среду. Он и сам был талантливым писателем, достаточно прочесть хотя бы его рассказы в “Альманахе с Маяковским”. Примаков был красив — ясные серые глаза, белозубая улыбка. Сильный, спортивный, великолепный кавалерист, отличный конькобежец. Он был высокообразован, хорошо владел английским, блестящий оратор, добр и отзывчив. Как-то в поезде за окном я увидела крытые соломой хаты и сказала: “Не хотела бы я так жить”. Он же ответил: “А я не хочу, чтобы они так жили”».

Отлично владевший словом, Примаков интересно писал о странах, где ему выпало побывать — Китае, Афганистане, Японии. С новым мужем Лиля будет вести кочевую жизнь, разъезжая с ним по местам его военной службы. Новый брак поставил ее в несколько иное, более высокое положение, нежели то, в котором она пребывала ранее. Из музы поэта она стала генеральской женой. Изменился и круг общения — в Спасопесковском стали бывать друзья мужа: Тухачевский, Уборевич, Якир. Изменилась и среда общения, привлекавшая новых персонажей и отсекавшая тех, кто в нее не вписывался.

Как-то в Спасопесковский заехала Лидия Чуковская, Брики — рассказывала она Ахматовой — ей не понравились: «Общаться с ними было мне трудно: весь стиль дома — не по душе. Мне показалось к тому же, что Лиля Юрьевна безо всякого интереса относится к стихам Маяковского. Не понравились мне и рябчики на столе, и анекдоты за столом…» Осип вызвал наибольшее раздражение: «Оттопыренная нижняя губа, торчащие уши и главное — тон не то литературного мэтра, не то пижона». Лишь Примаков произвел хорошее впечатление — молчаливый и «какой-то чужой им». Буржуйские рябчики (с ананасами) — это не бутерброды и пирожки; Примаков да и сама Лиля снабжались из спецраспределителя, куда вход Чуковской и Ахматовой был заказан. А ведь еще недавно другой близкий Лиле человек прямо подчеркивал социальную принадлежность этих самых рябчиков.

Чуковская посетовала: «Очень плохо представляю себе там, среди них, Маяковского». И здесь Ахматова сказала очень интересную фразу: «Литература была отменена, оставлен был один салон Бриков, где писатели встречались с чекистами… И вы, и не вы одни, неправильно делаете, что в своих представлениях отрываете Маяковского от Бриков. Это был его дом, его любовь, его дружба, ему там все нравилось. Это был уровень его образования, чувства товарищества и интересов во всем. Он ведь никогда от них не уходил, не порывал с ними, он до конца любил их». Иными словами, для Анны Андреевны и Маяковский, и Брики, и чекисты — все было едино. Вот почему в биографической литературе бытует мнение, что с чекистами Лилю познакомил Маяковский, а Агранова он представлял богеме в Гендриковом переулке как «друга советской творческой интеллигенции».

А вот еще один богемный маскарад, на Новый, 1936 год. Среди его участников — руководящий состав Красной армии. Любитель игры на скрипке обрядился бродячим музыкантом со скрипкой же в руках, королем трефовой масти оделся Якир, а главная героиня натянула на себя ночную рубаху цвета морской волны «…с пришитыми к ней целлулоидными красными рыбками, рыжие волосы были распущены и перевиты жемчугами». Лиля захотела поиграть в русалку. Все веселились, пили шампанское, ели апельсины, фотографировались, желали друг другу самого наилучшего в наступающем году, а хозяйке дома — большой любви и счастья. Не сбылось — Примакова арестовали в августе 1936-го, пытали, выбив показания на остальных участников маскарада. Всех приговорили к расстрелу. На салонных маскарадах Лиля словно отпевала своих мужчин. И почти всегда это был пир во время чумы, будь то маскарад перед Февральской революцией или пирушка в разгар массовых репрессий.

В репрессиях этих не покладая рук участвуют Лилины друзья с Гендрикова, которых она не забывает и на Арбате. Часто видится с Аграновым и его женой. Примечательно, что, попав на Лубянку, Примаков увидится там с Аграновым — там тоже будет маскарад, но своеобразный. Агранов — следователь, а Примаков — подследственный. А затем Агранов тоже превратится в обвиняемого, даст показания на многих своих коллег, в том числе побывавших и у Лили в Спасопесковском.