Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

Из всего ассортимента мясной лавки, объяснил старший инспектор, кости и мясо свиньи больше всего похожи на человеческие. Правую половину туши заморозили, а левую оставили в тепле. Следуя указаниям старшего инспектора, один из сотрудников затащил каждую половину в надежно закрепленную палатку и расчленил бензопилой. Когда процесс распиливания был завершен, на ткань палатки плеснули красного красителя, чтобы проверить ее непроницаемость.

Помимо описания эксперимента, адвокатам и судьям представили для ознакомления небольшой альбом с документами и фотографиями, запечатлевшими процедуру. Я сидел впереди и, наклонившись вперед, сумел рассмотреть фотографии блестящих кусков влажного мяса. Прокуроры не знали наверняка, расчленил ли Обара тело внутри квартиры или на открытом воздухе; замораживал ли тело Люси или нет. Но по результатам эксперимента со свиньей старший инспектор Акаминэ с уверенностью заключил, что из палатки не вытекло ни капли красной жидкости.

После предъявления обвинений судебные разбирательства уже практически не интересовали журналистов. Однако слушатели всегда заполняли как минимум ползала. Там собирался эксцентричный и маргинальный с виду народ, разительно отличающийся от чиновников в строгих костюмах, толпы которых сновали по столичным улицам. Старик в коричневой фетровой шляпе с белым цветком за лентой; за ним две школьницы-прогульщицы в нарядных матросских костюмах; пару раз я замечал человека с бесцветно-серым лицом бомжа, которые в Японии выглядят приличнее любых оборванцев мира. Самым необычным персонажем был мужчина под сорок с пестрой бородкой, окрашенными в зеленый цвет волосами и в длинной юбке, который все время записывал что-то в школьную тетрадку.

Одним из самых постоянных слушателей была невысокая девушка, похожая на фею, которая также прилежно записывала ход разбирательств. Ее звали Юки Такахаси. Она была основательницей и членом клуба «Касумикко» – группы друзей, которые проводили свободное время в судах по самым мерзким преступлениям и публиковали свои наблюдения в блоге. Мужчина с зелеными волосами, который называл себя Майти Асо, тоже входил в клуб. Юки вместе со своими друзьями-блогерами Мики-сан и Пойзон Кэррот пристально следили за делом Ёдзи Обары.

«Мне очень нравятся слушания по делу Обары, – писала Юки. – Я помню их расписание не хуже дней рождения моих родных. Возможно, этот судебный процесс я знаю лучше всех. Если бы об Обаре проводили викторину, мне достался бы главный приз (хотя я бы предпочла сама задавать вопросы в качестве ведущего). За время заседаний я даже запомнила номера мобильных телефонов, которые использовал Обара. Иногда я воображаю себя следователем. Мне очень нравится Обара, но, честно признаюсь, еще больше мне нравятся прокуроры, особенно самый молоденький, он просто крут. Ну и конечно же, главный судья. У него легкий деревенский акцент – такому сразу хочется доверять. В дни судебного заседания собираются все, кем я восхищаюсь, и я жду не дождусь очередного слушания. Накануне я буквально на взводе, и даже на следующий день напряжение не отпускает».

Поразительно высокий процент обвинительных приговоров в Японии приводит к тому, что очень и очень немногие стремятся стать адвокатами по уголовным делам. Зачем? В отличие от гражданских дел, это низкооплачиваемая работа, которая не приносит никаких компенсаций вроде неотразимого внешнего вида и общественного признания. Японцы относятся к адвокатам по уголовным делам с подозрением, поскольку они пытаются оправдать действия преступников – ведь почти каждый, кто попадает под суд, виновен. В среднем адвокат может надеяться на оправдательный приговор раз в тридцать один год.

В Японии юристов относят к уважаемому классу, к которому обращаются «сэнсэй» – «учитель». Такое обращение используют также в отношении врачей, научных работников и политиков. Подразумевается, что обвиняемый, равно как и пациент или студент, не будет подвергать сомнению доводы защищающего его сэнсэя. Обара с самого начала пошел против правил. Он распоряжался адвокатами, как генерал солдатами на войне, и требовал беспрекословного подчинения. Первая команда защитников в октябре 2001 года отказалась вести его дело, так как, по словам одного из них, «не удавалось поддерживать хорошие отношения с обвиняемым». Разбирательства приостановили на год, пока суд искал адвокатов, желающих его представлять. Один из них вспомнил, как Обара сказал ему:

– Мне нужен не мягкий приговор, а оправдательный. Как ответчик я отрицаю все обвинения. Вы мои адвокаты, вы должны бороться с прокурорами.

На Западе подобные слова звучали бы разумно, но для многих японских адвокатов такое заявление выглядело беспрецедентным: словно пациент взялся руководить собственной операцией. В этом состояла еще одна специфическая черта Обары, и никто из юристов еще не сталкивался с таким подзащитным.