Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

Последовала еще одна нелепая дискуссия об очередном отрывке из дневника, который Обара прочел следующим образом: «А я, как обычно, как всегда и везде, одинока. И проблема не в коксе, а во мне».

Обара объяснил, что коксом на молодежном сленге называют кокаин. Столь откровенное признание в употреблении нелегальных наркотиков обезоружило прокуроров, и они не сумели возразить. Но, если бы они проконсультировались с носителем языка, стало бы ясно, что на самом деле Люси написала не «кокс», а «7оукс» – сокращенное название родного города Севеноукс.

Главный судья Цутому Тотиги, обладающий очень белыми и очень ровными зубами, имел привычку сверкать ими, улыбаясь даже в напряженные или раздражающие моменты. Вообще-то, улыбка судьи Тотиги служила скорее признаком неудовольствия, чем наоборот. И пока Обара выбирал самые плаксивые и жалостливые отрывки из дневника Люси, оскал судьи становился все шире и шире.

– Слушать эти переводы – настоящая пытка, – наконец заявил судья. – Как они относятся к делу?

Однако дальше история Обары вернулась к концу июня и июлю 2000 года, став совсем невероятной.

Лето того года для Ёдзи выдалось однозначно трудным. Он вел активные переговоры с кредиторами об отсрочке выплаты долгов. В июне, когда в его машину врезался фургон, Обара попал в больницу, получив болезненный вывих шейных позвонков и повреждение барабанной перепонки. Еще он пытался продать некоторые объекты недвижимости, включая квартиру в Блю-Си-Абурацубо. Но больше всего его занимали мысли о смерти любимой шотландской овчарки Айрин, труп которой он хранил замороженным в особняке в Дэнъэнтёфу. Отбросив надежду на воскрешение путем клонирования, безутешный хозяин решил похоронить собаку на полуострове Идзу, где он владел небольшим лесным участком. Задача предстояла непростая, поскольку место требовалось расчистить от крупных деревьев. Но Обара, как он объяснил в суде, знал подходящего человека для такой работы. Он назвал его А-сан (господин А), нандемо-я (буквально: поставщик чего угодно, мастер на все руки, умелец).

Как оказалось далее, загадочный псевдоним господина А, не получивший никакого объяснения, – далеко не самая странная деталь. Защита Обары сообщила множество настолько причудливых подробностей, что они просто не укладывались в голове: одно эксцентричное заявление тут же сменялось тройкой-четверкой новых. Обвиняемый поведал суду, что в 1997 году на подземной парковке у него взорвался автомобиль (никаких дальнейших объяснений столь опасного происшествия не последовало; видимо, Обару преследовало катастрофическое невезение). Чтобы расследовать непонятный случай, он нанял А-сана, с которым случайно познакомился у токийской станции «Синдзюку», где нандемо-я предлагал ему наркотики. За 500 иен (чуть больше 3 фунтов) А-сан согласился расчистить участок для могилы любимой Айрин. Они наметили начало работ на 5 июля, поскольку 6 июля наступала шестая годовщина со дня смерти собаки. Что сводило на нет одно из самых убедительных косвенных доказательств убийства Люси: покупку палатки, пилы и лопаты. Инструменты, объяснял он теперь, предназначались не для расчленения мертвой женщины, а для корчевания деревьев и захоронения останков овчарки.

Планы поменялись из-за непредвиденных обстоятельств в выходные.

Обара познакомился с Люси в «Касабланке» во второй половине июня и согласился, по ее просьбе, отвезти девушки к морю. Факты совпадали с рассказом прокуроров: поездка в Дзуси-Марину, фотография у моря, визит газовщика, телефонные звонки Луизе и Скотту. Но у Обары был козырь: возможность по-своему описать то, чего никто другой не видел, – поведение жертвы за несколько часов до смерти.

– Люси была в очень приподнятом настроении, – заявил Обара. – Не после алкоголя, а после веществ, которые она привезла с собой.

«Веществами» он назвал таблетки кристаллического метамфетамина, экстази и кокс.

– Люси хорошо переносила алкоголь, она продолжала болтать и пить вино, шампанское, а потом и крепкие напитки, джин и текилу, – откровенничал Обара в суде. – Люси сообщила мне, что у нее биполярное расстройство. И действительно, в начале она приближалась к маниакальному состоянию, а скоро вроде бы впала в депрессию… Конечно, действие наркотиков тоже сказывалось.