Позже

Только он больше не знал, кто я такой, и сейчас он смотрел не на меня. Он смотрел куда-то поверх моего плеча. Можно было не оборачиваться, я и так знал, кто стоит у меня за спиной. Но я все равно обернулся.

– Это наследственное, – сказал Террьо. – Передается у вас в роду по мужской линии. Ты станешь таким же, как он, Чемпион. Сам не заметишь, как оно грянет.

– Джейми? – спросила мама. – У тебя все хорошо?

– Да, все хорошо, – сказал я, глядя на Террьо.

Но все было плохо, и ухмылка Террьо говорила, что он это знал.

– Уйди! – сказал дядя Гарри. – Уйди, уйди, уйди!

И мы ушли.

Все трое.

35

Я уже почти решился рассказать обо всем маме – я больше не мог держать все в себе, пусть даже мама расстроится и испугается, – однако, как говорится, судьба распорядилась по-своему. Это было в июле 2013-го, примерно через три недели после нашей последней поездки к дяде Гарри.

Рано утром, когда мама собиралась на работу, ей позвонили. Я сидел в кухне, еще полусонный, и ел хлопья с молоком. Мама вышла из спальни, на ходу застегивая молнию на юбке.

– С Марти Беркеттом случилась маленькая неприятность. Ночью он встал – видимо, чтобы сходить в туалет, – обо что-то споткнулся, упал и растянул мышцу в бедре. Он говорит, у него все в порядке, и, может быть, так и есть. Или он пытается изобразить из себя крутого мачо.

– Да, – сказал я, в основном потому, что всегда проще согласиться с мамой, когда она в спешке собирается на работу и пытается делать три дела одновременно. Про себя я подумал, что мистер Беркетт уже староват для того, чтобы изображать из себя крутого мачо, хотя было прикольно представить его в главной роли блокбастера «Терминатор: годы на пенсии». Как он размахивает своей тростью и говорит сакраментальную фразу: «Я еще вернусь». Я поднес миску ко рту и принялся выхлебывать оставшееся на донышке молоко.

– Джейми, сколько раз я тебе говорила, что не надо так делать?

Я не помнил, чтобы она говорила такое хоть раз, потому что давно научился пропускать мимо ушей большую часть родительских наставлений, особенно тех, что касались застольных манер.

– А как мне тогда все доесть?

Мама вздохнула.

– Ладно, не важно. Я приготовила нам на ужин картофельную запеканку, но мы можем поужинать гамбургерами. Если, конечно, ты выкроишь время из своего плотного графика развлечений и вместо того, чтобы смотреть телевизор или играть в игры на телефоне, отнесешь запеканку Марти. Я сама не смогу. День очень хлопотный, все расписано по минутам. Тебе, конечно, не хочется к нему ехать? Но было бы здорово, если бы все-таки съездил, а потом позвонил мне и сказал, как у него дела.

Я ответил не сразу. Я сидел как пришибленный. Словно меня шарахнули молотком по башке. Иногда мысли именно так и приходят. И еще я себя чувствовал полным придурком. Почему я сам не подумал о мистере Беркетте?

– Джейми? Прием, прием. Земля вызывает Джейми.

– Да, – сказал я. – Я с удовольствием к нему схожу.

– Правда?

– Ага.

– Ты не заболел? Может, померяешь температуру?

– Ха-ха, – сказал я. – Очень смешно.

Она схватила свою сумку.

– Я дам тебе денег на такси…

– Не надо. Я прогуляюсь пешком.

– Правда? – Мама опять удивилась. – Всю дорогу до Парк-авеню?

– Ага, мне будет полезно пройтись.

Тут я немного соврал. На самом деле мне надо было хорошенько подумать и убедиться, что моя идея действительно хороша, а если да, то еще надо было сообразить, как все рассказать.

36

С этого места я начну называть мистера Беркетта профессором Беркеттом, потому что в тот день я очень многому у него научился. Но прежде чем приступать к моему обучению, он меня выслушал. Я уже говорил, что мне было необходимо с кем-нибудь поговорить, чтобы не держать все в себе, но я даже не подозревал, какое огромное облегчение я испытаю, когда сниму с себя этот груз, пока и вправду не выговорился.

Он подошел к двери, опираясь не на одну трость, как обычно, а на две. Он весь просиял, когда увидел меня, так что, наверное, он был рад компании. Дети – эгоистичные существа, поглощенные исключительно собой (если вы были ребенком, то сами знаете, ха-ха-ха), и только позже я понял, что после смерти жены ему, наверное, было очень одиноко. Да, у него была дочь, но я ни разу не слышал, чтобы она приезжала его навестить; это к вопросу об эгоистичных детях.

– Джейми! Ты явился с дарами!

– Это просто картофельная запеканка, – сказал я. – Какой-то простущий пирог.

– Наверное, все же пастуший пирог. Наверняка очень вкусный. Будь любезен, положи его в холодный шкаф. А то я… – Он вскинул руки, оторвав обе трости от пола, и на мгновение я испугался, что он сейчас упадет прямо мне под ноги, но он устоял, вовремя вернув трости на место.

– Да, конечно.

Я пошел в кухню. Мне жутко нравилось, как он называл холодильник холодным шкафом, а автомобили – моторами. Он был человеком старой закалки, до мозга костей. А еще он называл телефон телефунгусом. Это было так круто, что я сам стал использовать это словечко. И использую до сих пор.