Позже

Положить мамин гостинец в холодный шкаф не составило никакого труда, потому что внутри было практически пусто. Профессор Беркетт вошел в кухню следом за мной и спросил, как у меня дела. Я закрыл холодильник – холодный шкаф, – повернулся к нему и сказал:

– Если честно, не очень.

Он приподнял кустистые брови.

– Что-то случилось?

– Это долгая история, – сказал я, – и вы, наверное, решите, что я рехнулся, но мне надо с кем-нибудь поговорить, и я выбрал вас.

– Это насчет колец Моны?

От удивления я открыл рот.

Профессор Беркетт улыбнулся.

– Мне уже тогда показалось сомнительным, что твоя мама совершенно случайно нашла их в шкафу в коридоре. Как-то уж слишком удачно все вышло. У меня даже мелькнула мысль, что она сама их туда положила, но для всякого действия нужен мотив и возможность, а у твоей мамы не было ни того ни другого. Я тогда не особо задумался. В тот день я вообще мало что соображал.

– Потому что вы только что потеряли жену.

– Именно. – Не выпуская из руки трость, он на секунду прижал основание ладони к груди, прямо над сердцем. Мне стало ужасно его жаль. – Так что же было на самом деле, Джейми? Да, с тех пор много воды утекло, но мне как заядлому читателю детективов хотелось бы знать ответ.

– Ваша жена сказала мне, где лежат кольца.

Он изумленно уставился на меня.

– Я вижу мертвых, – пояснил я.

Он так долго молчал, что я испугался. Затем он сказал:

– Мне нужно что-нибудь с кофеином. По-моему, и тебе тоже. А потом ты расскажешь мне все, что хотел рассказать. Я хочу это услышать.

37

Профессор Беркетт был таким старомодным, что не держал дома чайных пакетиков, а лишь рассыпной чай в жестяной коробке. Пока мы ждали, когда закипит чайник, он подсказал мне, где лежит «заварочный шарик» и сколько чая в него положить. Заваривать чай оказалось вполне интересно. Вообще-то я предпочитаю кофе, но иногда свежезаваренный чай – это именно то, что надо. Ощущается некая торжественность.

Профессор Беркетт сказал, что чайные листья должны завариваться в свежекипяченой воде ровно пять минут – не больше и не меньше. Он установил таймер, показал мне, где стоят чашки, и уковылял в гостиную. Из кухни мне было слышно, как он с облегчением вздохнул, опустившись в любимое кресло. И еще пукнул. Не с трубным звуком, а скорее с гобойным.

Я разлил чай по чашкам и поставил их на поднос вместе с сахарницей и пакетиком молока, обнаружившимся в холодном шкафу (мы оба к нему не притронулись, и правильно сделали; оно оказалось просроченным на целый месяц). Профессор Беркетт пил чай без сахара и, сделав первый глоток, причмокнул губами.

– Прекрасно, Джейми. Для первого раза отлично.

– Спасибо.

Свой чай я посахарил щедро. Мама наверняка бы разоралась на третьей ложке – да еще с верхом, – но профессор Беркетт даже бровью не повел.

– Теперь рассказывай свою историю. Времени у меня предостаточно.

– Вы мне верите? Насчет колец?

– Я верю, что ты сам в это веришь. И я знаю, что кольца нашлись: лежат в моем банковском сейфе. Скажи мне, Джейми, если я попрошу твою маму подтвердить эту историю, она ее подтвердит?

– Да, но лучше не надо. Пожалуйста. Я решил поговорить с вами, потому что мне не хотелось говорить с ней. Не хотелось ее расстраивать.

Он отпил чаю, и, когда подносил чашку ко рту, его рука чуть дрожала. Потом он поставил чашку на стол и посмотрел на меня. Или, может быть, прямо в меня. Я до сих пор не могу забыть его пронзительные голубые глаза, глядящие на меня из-под кустистых бровей.

– Тогда говори. Постарайся меня убедить.

По дороге к нему я мысленно отрепетировал свой рассказ, и поэтому мне удалось изложить все достаточно связно и последовательно. Я начал с Роберта Харрисона – велосипедиста в Центральном парке, – перешел к миссис Беркетт и дальше рассказывал все по порядку. Рассказ получился довольно долгим. Когда я закончил, мой чай был уже чуть теплым (если вообще не холодным), но я все равно его выпил, потому что у меня пересохло в горле.

Профессор Беркетт надолго задумался и сказал:

– Джейми, будь добр, принеси мне айпад. Он в спальне, на тумбочке у кровати.

У него в спальне пахло так же, как в санаторной палате у дяди Гарри, плюс еще чем-то едким лекарственным, видимо, какой-то мазью от растяжения связок и мышц. Я взял айпад и принес его профессору Беркетту. У него не было мобильного телефона, только стационарный телефунгус, висевший на стене в кухне, как реквизит в старом фильме, но планшетом профессор пользовался вовсю. Он тут же его включил (на начальной заставке была фотография молодой пары в свадебных нарядах; видимо, его самого с миссис Беркетт) и принялся сосредоточенно тыкать пальцем в экран.

– Вы ищете Террьо?

Он покачал головой, не отрываясь от своего занятия.

– Того человека в Центральном парке. Говоришь, ты ходил в детский сад, когда это случилось?

– Да.