«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Все это немного мне напоминает тот раскол, настоящий. По существу патриарх Никон[495] относился к грекам так же, как Аввакум[496] или Павел Коломенский[497]. Я склонен думать, что он наедине до конца своих дней крестился двуперстным сложением. Но Никону нужны были «народные массы» южной России, подпавшие под влияние греческой ереси. Борису Ивановичу тоже нужны народные массы, оказавшиеся в Германии, - ему его 33 меньшевика за тридцать лет смертельно надоели. Для народных масс можно проглотить сугубую аллилуйю[498], - писанья и дела власовцев. Сам же он до конца своих дней креститься будет по Марксу (чтобы не сказать: по Абрамовичу

[499]). Боюсь только, что и кончится это для него, как для Никона[500]. Он недолго будет у власовцев содружебником, крепкостоятельным пастырем и собиным другом, как Никон им не очень долго был у Алексея Михайловича[501], греков и Одоевских[502]. Кажется, это Стрешнев[503]

под конец жизни называл бывшего патриарха «жидовином из колена Данова» (простите невольный каламбур[504]), - как бы это не случилось и с Борисом Ивановичем. По исторической же аналогии Рафаил Абрамович и 33 меньшевика должны бы теперь сжечь себя в срубе на 85 Стрит. Мои симпатии на их стороне. Николаевский - выдающийся умный человек, выдающийся ученый, и у него это хоть смешно, тогда как у Вишняка (не говоря уже о М. Цетлиной, которую, к счастью, в Лигу не пригласили) их новая поразительная снисходительность мне кажется довольно комической: Бунин - злодей, оттого что вышел из парижского союза, писателей, а власовцы - это ничего: ну, ошиблись люди, стоит ли об этом говорить.

Машинопись. Копия.

HIA. 2-14.

В.А. Маклаков - М.А. Алданову, 19 октября 1948

Париж, 19 Октября [1948[505]]

Дорогой Марк Александрович,

Не думайте, что я хочу Вас переубеждать; для меня неотразимый аргумент, что у Вас ничего готового нет и что Ваши теперешние помыслы не для статьи в сборнике. Но наша переписка дала повод к анализу некоторых понятий.

Я Вам очень благодарен за выдержку из письма к Карповичу. Предположение, что сам Никон молился двухперстием - наглядное и психологически верное. Ключевский читал нечто подобное, защищая старообрядцев, но не сумел выразить эту мысль в таком ярком образе. В этом Вы несравненно мастер. Но в Вашем письме Карповичу не только сделано это предположение, в нем сочувствие старообрядцам. Так как в Вашем письме ко мне Вы говорите о своем философском труде, о Декарте, то я по ассоциации вспомнил диалог в отрывке Вашего «Ключа». У меня его нет под рукой, я, может быть, что-либо спутаю. Это из отрывка под именем убийцы Валленштейна[506]

что-то вроде Девере[507]. Там Картезий восстает против недооценки нерациональных инстинктов, против претензий внушать людям то новое, к чему они еще не дошли и т. д. И опять чувствуется, что сочувствие автора на стороне этой мысли. Это явление того же порядка, что Вы отметили у Никона: но это и есть то, что лежит в основе «консерватизма», как его оправдание. А в письме ко мне Вы принципиально против «консерватизма» возражаете. Не смешиваете же Вы его с «реакционностью», т. е. с желанием вернуть прежнее. Когда-то Бисмарк в одной из своих речей, после отставки, определил принцип консерватизма - как quieta non movere. То, что надо уничтожить, уже не может быть «в покое». А то, что «покойно», не надо трогать во имя одной «теории». Не надо забегать вперед, иногда это может удаться, и тогда за это опережение платят только те, которых для этого «ломают», как никонианцы сломали раскольников, Петр Вел[икий] - стрельцов и т. д. А если это забегание вперед не удастся, оно компрометирует то здоровое, что в нем было. Это может быть с «социализмом» теперь. Я все это подчеркиваю, т. к. именно в этом пункте обнаруживается разногласие моей позиции с Вашей, и Ваше мне не совсем понятное осуждение консерватизма. Моя особенность, а может быть, недостаток в том, что я всегда предпочитал соглашение победе одного над другим; я считал, что доля правды всегда есть у обеих воюющих сторон. Оттого моя любимая комбинация - левая политика правыми руками (как Наполеон, Бисмарк) или правая политика левыми руками (как Бриан, Мильеран, Тьер[510]). В этой политике поневоле торжествует синтез, а не увлечение победителя. Мне казалось, что Вы, кот. сразу наблюдаете и отмечаете столь различные стороны в явлениях жизни, лучше многих других оценили эту политику. Вполне понимаю, что она менее увлекает людей и вообще менее интересна. Но это уже точка зрения эстетики и истории, а не политики. Это может определять выбор темы для «историка» и романиста, а не сочувствие «политика». И потому меня удивляет этот мотив в отказе от участия в сборнике.