Правление волков

Она спешила вперед по длинному коридору, на ходу пытаясь воспроизвести в голове карту Ханны. Справа ей бросилась в глаза огромная столовая, расположившаяся под стеклянной крышей в форме пирамиды. Здесь стояли длинные столы, а на стене висел огромный гобелен, сотканный из лоскутков голубого, красного и фиолетового цветов. Ее шаги замедлились, стоило разуму осознать, что перед ней. Гобелен, покрывающий практически всю стену, был выполнен из обрывков кафтанов. Голубой – цвет эфиреалов, вкрапления фиолетового – субстанциалы, ряд за рядом красных лоскутов – корпориалы, ее орден. Орден Живых и Мертвых. Это были трофеи, сорванные с павших гришей. На Нину накатила тошнота. Ей захотелось сжечь эту проклятую тряпку. Вместо этого она загнала гнев поглубже и заставила себя двинуться дальше. Настанет время отмщения, воздаяния для Брума и его приспешников. Но не раньше, чем она выполнит свое задание.

Вверх по лестнице, с увенчанными скалящимися волками балясинами, затем в очередной мрачный коридор. Она отсчитала двери: третья слева. За ней должен быть кабинет Брума. Нина схватилась за дверную ручку и сунула в замочную скважину ключ, снятый ей сегодня утром со связки Брума.

И юркнула внутрь. Комната была очень элегантной, несмотря на отсутствие окон. Каминная полка была уставлена кубками, наградами и памятными мелочами, при виде которых сердце Нины заныло: пустая оружейная обойма, что-то похожее на челюсть ребенка, кинжал с выгравированным на рукоятке женским именем на равкианском – София Баранова.

«Кем ты была? – задумалась Нина. – Удалось ли тебе выжить?»

Старомодный мушкет висел над камином рядом с одним из тех хлыстов, которые Брум разработал для сдерживания гришей.

Она заставила себя сосредоточиться на письменном столе Брума. Его ящики и шкафчики не были заперты. Их не было нужды запирать; это место было одним из самых безопасных и тщательно охраняемых в Ледовом Дворе. Но Нина понятия не имела, откуда начать поиски писем королевы Татьяны. Она пролистала расписания и судовые декларации, отложила в сторону стопку бумах, похожих на протоколы суда. Здесь были шифровки, которые она не смогла прочесть, и детальные планы военной базы в Полизной и Ос Альты. На них были непонятные ей значки. Она легко провела пальцами по квадратикам, обозначающим Малый дворец, полигоны, школу. Дом. «Шевелись, Зеник».

Но в столе писем не оказалось. Так, где же они? Она посмотрела за портретом светловолосого мужчины в старинной броне – Одан Эйлинг, решила она, основатель ордена дрюскелей. Затем прощупала стены, слегка постукивая, заставляя себя не торопиться и работать тщательно. Ельдерклок прозвонил четверть часа. Она отсутствовала уже почти пятнадцать минут. Сколько у нее еще времени до того, как вернется Брум или стража заметит, что Ханна одна?

Она легонько постучала по стене у очага – вот он, глухой звук. Она ощупала пальцами стенные панели, ища выемку или щель, аккуратно надавливая там и тут. Меховая шапка висела на крючке прямо на уровне глаз. Она легонько потянула за нее. Панель отъехала вправо. Сейф. Письма должны быть внутри. Она определенно не была взломщиком сейфов и совершенно не старалась овладеть этим искусством, пока жила в Кеттердаме. Но подготовилась к тому, что письма могут оказаться под замком. Поэтому вытащила бутылек с розовой водой из кармана пальто, открыла его и капнула туда несколько капель из второго пузырька, переданного ей садовником. «Не больше трех капель, – шепотом наставлял он, –

или он разъест и стенки сейфа». А Нина не хотела оставлять никаких видимых разрушений. Когда дело будет сделано, останется лишь легкий аромат роз.

Она достала из кармана крошечную резиновую трубку и натянула один конец на горлышко бутылька, а второй просунула в узкую щель между сейфовой дверцей и стеной. Она нажала на помпу, прикрепленную к бутыльку, нагнетая воздух в трубку, и внимательно прислушалась. Из-за дверцы сейфа донеслось еле уловимое шипение. Все ценности, лежащие внутри, медленно превращались в ничто.

Внезапный звук заставил ее замереть. Она подождала.

Он раздался снова – тихий стон. «Ох, святые, ну что еще?»

Неужели в соседней комнате дремал дрюскель? Или там пряталось нечто похуже? Может, Брум приводил сюда гришей, чтобы пытать и допрашивать?

Она выдернула трубку из щели и засунула всю конструкцию в карман. Время выбираться отсюда.

Ей нужно спуститься по лестнице, добраться до двора, вернуться к Ханне. Но разве сама Ханна не говорила, что прерогатива Нины – увлекаясь, идти до конца?

Нина зажала костяной дротик в руке, чувствуя, как он подрагивает в ожидании ее приказа поразить цель. Затем медленно открыла дверь.

За ней оказалась камера. Не один из тех новомодных боксов, построенных, чтобы удержать гришей, а камера для обычного человека. Вот только человек, сжимающий железные прутья решетки, совсем не выглядел обычным. Он выглядел, как постаревшая копия короля Николая.