Право имею

Было дело, их пытались подначивать, даже сми помогали. Показывали «Ах, смотрите, какой мерзавец, и куда смотрит полиция?» А в то время у полиции на «мерзавца» уже была полная доказательная база, но тот был лишь наживкой для Чертей. Люди злились, что преступник оставался на свободе, Черти так и не появлялись, приходилось наживку сажать. Видимо, чувствовали подвох. Стали аккуратнее подсовывать им наживки. Иногда сами понимали, что вот этот не жилец. Особенно когда у Чертей был какой-то кризис и убивать они старались тех, о ком рассказывали много. Этот кризис у них был после того, как какой-то кретин достал где-то их маску и перестрелял человек пять в центре города. Даже не асоциальных людей, каких обычно старались убивать подражатели. Просто первых попавшихся. Черти же его тогда и убили, быстро среагировали. Когда под них пытались подделываться, они вообще быстро реагировали — не любили этого. Но Калинин пока не придумал, как этим воспользоваться.

Проходя мимо одного из кабинетов, услышал сдавленный женский вскрик. Народу в коридоре было порядочно — обычное утро, но остальные сделали вид, что не заметили. Калинин тоже прошёл пару шагов, задумался и вернулся. Дверь в кабинет была заперта, но замок казённый, хлипкий, Калинин вырвал его вместе с дверью, просто сильнее дёрнув. И остановился в дверях, ждал. Мимо пробежала женщина восточной внешности: волосы растрёпанные, первые две пуговицы рубашки расстёгнуты, но в целом понял, что успел вовремя.

— Ты, Трусюк, рехнулся? — спросил Калинин. Вряд ли женщина выбралась бы из полиции сама, но с этим уж пусть остальные разберутся. Тусюк поправил мундир, сел за стол и смачно затянулся, прямо под знаком «не курить».

— А что? Она по-русски даже говорить особо не умеет. Кому б она что сказала?

— Гнида, — процедил Калинин, развернулся уходить, и в спину прилетело, словно харкнули: «Ты потому на этом глухаре капитаном и сидишь столько лет, что принципиальная мразь!»

* * *

Высокий забор находился всего в паре метров от окна, поэтому на кухне всегда было пасмурно. Не спасало даже то, что во двор нападало снега. Пора было его убрать.

Глеб налил кофе с молоком, поставил на стол и рядом — чашку с печеньем. Глядя на это, Леонид думал, что так ведь было не всегда, но достаточно долго, чтобы он успел привыкнуть. Привыкнуть к тому, что в этом доме его встречали не как начальника, а как гостя.

— Глеб, я понимаю, что не просил его пытать, но… ты мог же убить его не так просто. Не с одного выстрела. Ты проникся к нему сочувствием, потому что он тоже носил маску Чёрта?

Глеб, не глядя на собеседника, налил в свой кофе сливки, осторожно поставил упаковку от них на блюдце. Словно это был обязательный ритуал, только после него Глеб заговорил:

— Женщине нужна была помощь. Я решил закончить пораньше и вызвать «скорую».

— Он всё равно умерла, «скорая» не успела, — спокойно сообщил Леонид. На секунду в лице Глеба мелькнуло что-то, но он тут же взял себя в руки, сказал только:

— Вот как… жаль. Я помог ей, как умел.

— Поэтому на маньяков лучше Ника никого нет… Глеб, ты же понимаешь, что вы не просто убиваете. Вы не делаете этого зря. Я хочу, чтобы остальные они сто раз подумали, прежде чем совершить преступление. Чтобы они знали, что если даже их откупят — они умрут страшной смертью.

— Да, я помню. А ещё чтобы люди сами брали правосудие в свои руки… ну так вот они и берут. Банда, забившая до смерти националистов. Помнишь? Они были в наших масках!

— Нашёл за кого волноваться, — Леонид спрятал половину лица за чашкой.

— Так и этот тоже был в нашей маске! Или скажите, что проститутки — не люди?

— Глеб, всегда были и будут эти люди, которые оправдывают свои убийства тем, что делают добро. В их, конечно, понимании. Избавляя мир от других… Глеб, если ты сейчас спросишь, чем вы хуже или лучше, я тебя на разговор увезу!

— Я для себя давно решил, чем мы лучше. И чем хуже… — Глеб поднялся, почти половину чашки выплеснул в раковину. Начал тщательно мыть белую кружку. Леонид хотел ещё что-то возразить, и вообще выглядел настроенным на ссору, но обоих отвлёк синхронный сигнал оповещения.

У Евы сдетонировала маска.

* * *

— А говорила, что ко всему привыкла. Я же даже специально спрашивал, выдержишь ли… да что там, сучка, ты ж сама напросилась со мной ехать! Лучше б очкарика в напарники дали! Он бы не дал себя побить, и маску бы не заблевал.

Никита вёл машину без маски. Скорость не превышал, но иногда машина как-то неприятно виляла, и тогда желудок Евы, которая лежала на заднем сидении, снова подскакивал к горлу.

— Какого хрена ты такой?.. отбитый, — простонала Ева, пытаясь устроиться так, чтобы закрепиться на сидении. В конце концов села — ей было уже лучше. — Это не из-за того, что ты с ним сделал. Мне просто… вспомнилось.