Право на любовь

Василий отключился, а для Алексея снова потянулись невыносимые минуты ожидания. Он стоял у окна и гипнотизировал взглядом телефон, едва сдерживая желание снова и снова набирать номер Лили, и до хруста стискивал зубы, упорно отгоняя распоясавшуюся фантазию и сражаясь с бешенством, поднимавшимся изнутри мутной волной. Успокаивало только то, что больше Глеб к ней и пальцем не прикоснётся. А Василий поможет вытащить Лилю из этого дерьма. Едва телефон снова ожил, Каменев сразу принял звонок.

— Ну? — Лёша замер в ожидании ответа.

— Значит, так. На Самойского там ничего не записано, но на владельца одной из квартир есть ещё загородный дом, — не скрывая радости, объявил следователь. — Я послал своих осторожно проверить, и, думаю, это то, что мы искали. За замом твоим я наружку поставил круглосуточно. Прослушку бы, конечно, на его телефон, — с сожалением протянул Василий. — Но пока это неосуществимо. Уверен, что слежка за Лилей — тоже его рук дело. Так что, будем действовать осторожно.

— Отлично, — скупо отозвался Алексей. — Держи меня в курсе. Как… Лиля выйдет, сразу звони. И скинь мне её домашний и номер сестры, на всякий случай.

— Добро, — согласился Василий. — Отбой тогда. Лёш, всё нормально будет, — добавил он чуть тише. — Поможем твоей девочке, не переживай.

Каменев длинно выдохнул, прикрыв глаза, и кивнул, хотя собеседник не мог его видеть.

— Постараюсь, — так же коротко ответил мужчина.

— Тогда ждём, — подвёл итог беседе Вася и отключился.

А Лёше снова только это и оставалось.

Надевая наручники трясущимися пальцами, я остро ощущала спиной взгляд Глеба. Тишина в комнате давила на уши, обостряла все чувства, и моя нервозность пополам со страхом зашкаливали. В голове вновь и вновь прокручивались слова Самойского, и от осознания, какое унижение мне предстоит, во рту становилось горько, аж скулы сводило. Прикусив губу и загнав позорные всхлипы поглубже, я застегнула на запястьях кожаные манжеты и взяла длинный тонкий стек, как сказали. Не сомневаюсь, плакать мне сегодня придётся, и много, но я хотела оттянуть неприятный момент как можно дольше. Не хочу сразу показывать Самойскому мои эмоции. Обойдётся, извращенец чёртов. Всплеск глухого раздражения потонул в мутном коктейле волнения и тревоги, к ним прибавились стыд и отвращение, как только мои зубы сжали предмет. Стек — не линейка, и им, наверное, ещё больнее… Конечно, я понимала, как Глеб собирается применить его, уже немного подкована была в некоторых нюансах БДСМ, спасибо просветительским порнушным роликам Самойского.

Развернулась, старательно отводя взгляд, чтобы не видеть его довольной физиономии с неизменной ласковой улыбкой, медленно опустилась на колени и… поползла. Очень хотелось зажмуриться, так стыдно мне не было никогда в жизни, но я не поддалась. Зачем давать Глебу лишний повод позлорадствовать и ощутить всю полноту своей власти? Пусть думает, что мне всё равно, устраивать истерики и валяться в ногах не собираюсь. Только… Если Самойский прикажет. Непроизвольно стиснула зубы, едва не перекусив стек, опять на несколько мгновений изнутри ожгла злость. Но перед глазами мелькнули кадры съёмки, и снова — тихие слова Глеба, что в следующий раз на моём месте окажется Аня. Да, если этот урод возжелает, чтобы я целовала его ноги… Чёрт. От безысходности хотелось кричать, в груди поселились пустота и холод, и я замерла у кресла Самойского, глядя перед собой невидящим взглядом.

— Хорошая девочка, — мурлыкнул он, забрав стек, и его ладонь провела по моим волосам. — Сядь и рассказывай, — кончик гибкой палки приподнял мой подбородок, заставив смотреть в лицо Глебу.

Он откровенно наслаждался. Своей властью, моей беспомощностью и покорностью. Предвкушал, что сделает со мной дальше, и я не пикну, не буду сопротивляться, послушно выполняя всё. Господи. Только сейчас пришло осознание, насколько Самойский страшный человек, и что освободить от него меня может, наверное, лишь его смерть. Мысль не напугала, не заставила испуганно отпрянуть. Я отстранённо согласилась с внутренним голосом, что — да. Я стану свободной, лишь убив Глеба. И плевать на всё… Только перед тем, как меня посадят за это, надо Аню отправить подальше из этого города. Продать квартиру, дать денег и надеяться, что у сестры получится начать жизнь заново.

Я едва не рассмеялась собственным нелепым размышлениям. Конечно, я не оставлю Аню одну. Без поддержки, друзей, связей, не имея толком навыков и профессии, она легко сможет стать добычей кого-нибудь типа Глеба. А я уже ничем не смогу помочь, если буду сидеть за решёткой…

— Лиля? — напомнил о себе Самойский с едва уловимыми строгими нотками в голосе. — Я слушаю.