Право на любовь

От последних слов захотелось провалиться сквозь землю, а ещё лучше — сгореть от стыда, что пожирал изнутри острыми зубами. Но я ничего не могла сделать, распятая на этом чёртовом кресте, беспомощная и… да, покорная. В горле родился стон отчаяния, но я проглотила его, до боли прикусив губу. А Самойский между тем оставил в покое нежное местечко, окунув меня в волну разочарования, и отстегнул сначала ноги, потом запястья. Колени чуть не подогнулись, и хорошо, что Глеб поддержал, не дав позорно шлёпнуться на пол.

— Продолжим? — шепнул он с предвкушением, обхватив ладонью грудь, обвитую кружевными ленточками, и обвёл подушечкой напряжённый, твёрдый сосок.

По коже разбежались мурашки, ещё одна порция ласки добавила эмоций в бушевавший в крови острый коктейль. А Глеб, отстранив меня, скомандовал:

— Руки назад, Лиля.

Я подчинилась, глядя перед собой невидящим взглядом. Он ухватил мои запястья и соединил их, снова сделав беспомощной. Потом развернул и надавил на плечи, заставив опуститься на колени, и крепко ухватил за волосы, откинув голову, с его лица не сходила довольная ухмылка.

— Открывай ротик, детка, — последовал следующий приказ.

Самойский спустил штаны и высвободил уже напряжённый, готовый член, гладкая головка требовательно ткнулась в мои губы. Его потемневший, горевший похотью взгляд впился в меня, и я уловила в глубине откровенное наслаждение происходившим. Ему нравилось видеть моё унижение и покорность, его это заводило, и от этого становилось ещё тоскливее и противнее. А мне не оставалось ничего, кроме как послушно выполнять приказы… Внутренности смёрзлись в ледяной ком, недавнее возбуждение схлынуло, оставив пустоту и благословенную отстранённость. Я открыла рот, невольно стиснув пальцы скованных за спиной рук, но Самойский не торопился. Он шумно выдохнул, удерживая мою голову, прикрыл глаза, продолжая смотреть на меня сквозь ресницы. Уже влажная головка медленно провела по моим губам, и Глеб хрипло скомандовал:

— Оближи.

Захотелось зажмуриться, лишь бы не видеть его лица. Я даже о Лёше не могла сейчас думать, было ужасно стыдно и гадко даже в мыслях представить его присутствие здесь… Особенно на месте Самойского. Алексей бы никогда не позволил себе такого, он не стал бы унижать меня, я уверена. Я осталась наедине с собой, без возможности убежать хотя бы в фантазиях от страшной реальности. Глеб же словно угадал мои мысли и жёстко добавил, прищурившись и несильно дёрнув за волосы:

— Не смей закрывать глаза! Смотри на меня, Лиля.

Пришлось подчиниться. Высунуть язык, коснуться головки, медленно, как и хотел Самойский, облизать, чувствуя во рту пряный, сладковатый привкус. В животе поднялась горькая волна, и я поспешно сглотнула, уговаривая организм не бунтовать — ещё не хватало разозлить Глеба таким откровенным выражением пренебрежения и отвращения к нему… Бёдра и ягодицы всё ещё болезненно пощипывало после недавнего близкого знакомства со стеком. Повторения не хотелось.

— А теперь губками… — выдохнул тем же хриплым голосом Самойский, чуть подавшись вперёд. — Пососи его, девочка.

Мой рот обхватил кончик твёрдого ствола, слегка втянул, и я снова провела языком по гладкой плоти. Сознание словно раздвоилось, не участвуя в происходящем, это всего лишь моё тело выполняло приказы. А я смотрела со стороны, почти не испытывая эмоций. Как Глеб, чуть откинув голову и приоткрыв рот, покачивается в такт движению моих губ. Как на его лице появляется выражение откровенного блаженства. Как по моей щеке катится слезинка — я даже не заметила, как снова начала молча плакать. Потом захват Самойского стал жёстче, он резко подался вперёд, проталкивая член дальше в мой рот, почти до самого горла. Выдохнул сквозь зубы, вновь посмотрев мне в глаза, и небрежно усмехнулся, замерев.

— Может, приобщить Анечку к взрослой жизни, м-м, Ли-иля? — тягуче произнёс Глеб, и в его взгляде загорелся огонёк. Горячая плоть начала двигаться назад, а я застыла в ужасе, услышав его слова. — Буду по очереди развлекаться с вами, а может и не по очереди… — мечтательное выражение на его лице напугало ещё сильнее, потому что накрыло страшное осознание: Глеб сейчас не шутит, он серьёзен, как никогда.

С него станется в самом деле сделать с Аней всё то, что он проделывает со мной, и забрать сестру к себе… Бёдра Самойского продолжали размеренно двигаться, сохраняя ровный темп. Твёрдый член в моём рту скользил, как поршень, то упираясь в горло и заставляя судорожно сглатывать, то почти выходя и вынуждая обхватывать головку губами. Глеб не торопился, да, наслаждаясь моим откровенным страхом и беспомощностью. Он специально говорил об Ане, зная, что это моё больное место.

— Мне нравится учить неопытных девочек, знаешь ли, — мурлыкнул Самойский, и его пальцы зарылись в мои волосы, он снова замер, заполнив рот до конца. — Как считаешь, Анечке понравится смотреть, как я тебя трахаю, детка? Покажешь сестричке много нового…