Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Стремясь использовать Болгарскую Церковь в антисоветской пропаганде, германский МИД пригласил ее представителя участвовать в Катынском акте 1943 г. (вскрытие массовых захоронений в Катыни под Смоленском), который установил факт расстрела органами НКВД польских военнопленных 1939 г. В Катынь ездил ректор Софийской духовной семинарии архимандрит Николай. С этой же целью в июле 1943 г. правительство Третьего рейха включило в состав международной комиссии по изучению массового захоронения жертв террора НКВД под Винницей трех представителей Болгарской Православной Церкви: упоминавшегося ректора Софийской семинарии архимандрита Николая, протосингела Скопле-Велишской епархии архимандрита Стефана и служащего Синода архимандрита Иосифа. Они ездили через Германию в Винницу, участвовали в торжественном погребении 16 июля найденных останков жертв, однако использовать эту поездку в антисоветских целях нацистской пропаганде в Болгарии не удалось[829]

.

14 ноября 1942 г. на братском кладбище павших воинов в Софии столичные священнослужители совершили панихиду, на которой, кроме болгарских властей, присутствовали представители германской армии. После окончания панихиды военный министр Михов и немецкий генерал Неймайер произнесли речи, в которых отметили болгарско-германское братство по оружию; затем на немецком кладбище было совершено поминовение похороненных там солдат[830]

.

С марта 1942 г. некоторые германские ведомства (МИД и Министерство церковных дел) пытались оказать содействие в открытии болгарского православного храма в Берлине. Однако решение этого вопроса, несмотря на неоднократные ходатайства болгарского посольства, затянулось. В апреле 1943 г. Министерство церковных дел предложило использовать здание закрытой французской реформаторской церкви, но для болгарской общины оно не подошло. В передаче более подходящего помещения ликвидированной в 1941 г. секты «Христианское знание» отказало Главное управление имперской безопасности, написавшее 15 июня 1943 г. в Министерство церковных дел, что «ему не известно здание, которое могло бы быть предоставлено для Болгарской Православной Церкви». Лишь к январю 1944 г. выяснилось, что болгарской общине может быть передано здание закрытой в 1941 г. Американской церкви, однако оно находилось под защитой швейцарского посольства и, вероятно, так и не было предоставлено в пользование болгарам[831]

.

Последовавшая 28 августа 1943 г. смерть правившего с 1918 г. царя Бориса III была с глубокой скорбью воспринята Болгарской Церковью. В кафедральном соборе св. кн. Александра Невского состоялось торжественное отпевание царя, которое совершили 11 митрополитов в сослужении с сотней представителей черного и белого духовенства, последние слова о заслугах и служении почившего монарха произнес председатель Синода митрополит Неофит. Проститься с телом царя пришли около 300 тыс. человек. Вплоть до его погребения – 6 сентября по решению Синода ежедневно совершались поминальные службы. Похоронили Бориса III согласно его желанию в Рильском монастыре (позднее при коммунистах захоронение было вскрыто, и тело тайно погребли во Враньском парке, лишь хранившееся в специальном сосуде сердце царя в 1993 г. было вновь положено в его гробницу в Рильском монастыре). На сороковой день после кончины – 6 октября в храмах Софии и Пловдива были совершены поминальные службы, как и через полгода после смерти царя. Кроме того, Синод провел траурное заседание и обратился к народу с особым утешительным посланием[832]

.

В октябре 1943 г. на собрании, посвященном памяти монарха, в актовом зале Софийского университета председатель философско-общественного отдела Болгарской академии наук протопресвитер Стефан Цанков выступил с докладом на тему «Царь Борис III как человек и как государь», в котором отметил, что почивший «все свое царствование чувствовал и заявлял себя и словом и делом преданным сыном родной Церкви». В январе 1944 г. газета Зарубежной Русской Церкви «Православная Русь» опубликовала статью о. Стефана «Покойный царь болгарский Борис как религиозно-нравственная личность». Сама же редакция газеты отмечала, что «царь Борис был сердечным другом русского народа, всегда подчеркивал он, чем обязана Болгария России, и за эту свою благодарную преданность России много претерпел он»[833]. Архиерейский Синод РПЦЗ выразил Болгарской Церкви свое сочувствие в связи с кончиной монарха и в ответ получил благодарственное письмо митрополита Неофита от 19 октября 1943 г.[834]