Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Новым царем Болгарии был провозглашен шестилетний сын Бориса III и царицы Иоанны князь Тырновский Симеон II, регентом стал брат покойного монарха князь Преславский Кирилл (расстрелянный коммунистами 3 февраля 1945 г.), а в число четырех опекунов малолетнего царя первоначально был выбран митрополит Ловечский Филарет (16 октября 1943 г. он отказался войти в опекунский совет)[835]. Еще 9 сентября Синод одобрил свое послание к болгарскому народу по случаю кончины Бориса III и восшествия на престол Симеона II, которое было зачитано 6 октября во всех храмах и напечатано 10-тысячным тиражом. 14 сентября правительство Богдана Филова было отправлено в отставку и вскоре сформировано новое во главе с Добри Божиловым. Следует отметить, что князь Кирилл в основном продолжал курс политики своего брата, и в частности, по настоянию Церкви, также отказался выдать болгарских евреев Германии.

Ведомства Третьего рейха попытались использовать смерть царя в пропагандистских целях. В состав германской делегации на похоронах входили: в качестве личного представителя фюрера адмирал Редер, генерал-фельдмаршал Кейтель, граф Шуленбург и другие высокопоставленные лица, а в траурном параде болгарской армии участвовал почетный немецкий батальон. 2 сентября 1943 г. все ведомства рейха были проинформированы о приказе генерального уполномоченного по использованию рабочей силы от 31 августа о выделении необходимого свободного времени болгарским рабочим для участия в траурных мероприятиях по случаю смерти царя[836].

Однако такие меры уже не давали желаемого эффекта. Следует отметить, что советский посол в Болгарии Анатолий Лаврищев также участвовал в похоронах Бориса III и, когда поклонился катафалку, на котором везли тело царя, демонстративно «перекрестился, как верующий христианин», чем, по информации германского МИД, «произвел большое впечатление на болгарский народ»[837]

.

Cущественные перемены в положении Русской Православной Церкви в СССР и избрание 9 сентября 1943 г. митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом Московским и всея Руси стали решающими событиями в изменении международной позиции Болгарской Церкви. Уже 9 сентября Священный Синод «с удовольствием» заслушал информацию о приеме Сталиным русских митрополитов, разрешении созыва Архиерейского Собора для выбора Патриарха и включении митрополита Николая (Ярушевича) в состав Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков[838]. В письме членов Синода премьер-министру Болгарии от 14 октября 1944 г. отмечалось, что ранее они не пошли навстречу немецким требованиям осудить, как неканоничное, избрание Патриарха Сергия и «категорически отклонили» их

[839].

15 октября 1943 г. в официальном печатном органе Болгарской Церкви была опубликована статья, в которой, хотя и осторожно, но в целом позитивно оценивались перемены в СССР: «Быстрота, с которой Русская Православная Церковь канонически устроилась и получила легализацию со стороны советской власти, является поистине неожиданностью для всего христианского мира. Поэтому многие, знающие тяжелое положение Русской Церкви под большевистской властью последние 25 лет и мученичество, через которое она прошла, с полным правом относятся с сомнением, а другие – с определенной надеждой, – к этому исключительно неожиданному событию, вероятно, имеющему огромные последствия для христианского мира. Новоизбранный Русский Патриарх Сергий – известный в Православной Церкви архиерей. архипастырь большого масштаба, огромного ума, знания и вдохновения. Лично он – подвижник, аскет и молитвенник. За все время гонения на Церковь в России он не покидал страну. Но в данном случае не личность играет первенствующую роль. Важное значение имеет тот факт, что большевистская власть официально признала право и свободу Церкви на организацию и управление.

Святая великая Русская Православная Церковь жестоко страдала целых 25 лет и плела свой мученический венец. Сейчас, кажется, этот кошмар прекратился или, по крайней мере, откладывается. Православные Церкви и христианский мир не могут не вздохнуть с облегчением. Неясными остаются, однако, главные причины того, почему советская власть делает такой крутой поворот в отношении к Православной Церкви. Можно предположить, что причины эти глубоки и, вероятно, не только внешнеполитические. Может быть, такой неожиданный поворот вызвали глубокие внутренние причины. Кажется, что именно в эти тяжелые дни жестокого кровавого испытания для русского народа вновь с особой силой проявилась религиозная стихия, и власть с реалистическим взглядом примирилась с этим и приняла это как факт. Во всяком случае сколько бы православные христиане и христианский мир не хотели видеть и чувствовать облегчение в новом положении Русской Православной Церкви, которая, получив свободу, отдыхает от своих тяжких испытаний, в оценке этого столь же крупного, сколь и сенсационного события, всем нам необходимо быть внимательными, бдительными и трезвыми»[840].