Предатели

Катя за собой чемоданы, они вышли из прохлады мраморного холла на ослепительно солнечную набережную. Неузнаваемый в белой шляпе и темных очках, Котлер, щурясь, смотрел на поток туристов, на беготню официантов среди столиков соседнего кафе, на ажиотаж покупателей у сувенирных киосков, выстроившихся вдоль каменного парапета. За парапетом — море и пляж с серой галькой и загорающими людьми. «А много ли тут на самом деле изменилось?» — подумалось Котлеру. Как тут все было пятьдесят три года тому назад? Тогда не было современных отелей, кафе не блистали ассортиментом, а сувенирные киоски — разнообразием продукции, и все равно для десятилетнего мальчика здесь имелась масса притягательного. Припомнились концерты на открытом воздухе, прогулки с отцом по окрестным холмам, экскурсии на греческие развалины и в итальянскую крепость и долгие, ленивые, знойные дни на пляже. Они с родителями — единственный раз в жизни — провели вместе целый месяц. В их семейную летопись этот месяц вошел как время баснословное, идиллическое. Повторить его так никогда и не удалось. Следующим летом у матери случился жуткий приступ аппендицита. На другое лето отец менял работу. Да и его пресловутые музыкальные чаяния давали о себе знать. Родители единодушно решили, что не следует делать такой большой перерыв в занятиях на рояле. Великий Мирон Левенталь пригласил его в свой класс, и Котлер впервые отправился в Москву. А потом стало не до того. Всегда находилось что-нибудь поинтереснее. Свободное от учебы время он отдавал друзьям, девушкам, потом политике. Сейчас, оглядываясь на расстилающийся позади жизненный путь, он жалел, что в Крыму они так больше и не побывали.

Котлер и Лиора отошли от отеля и остановились, чтобы оценить обстановку и прикинуть варианты. Лиора приглядывалась к соседним отелям.

— Бесполезно, — сказал Котлер, перехватив ее взгляд. — Когда я вчера звонил, это был последний свободный номер. Август. В городе снят каждый угол. Нам везде скажут то же самое.

В глазах Лиоры читались с трудом сдерживаемые протест и разочарование. Сдерживаемые, понял он, из уважения и — что уж тут скрывать — по причине тревоги за него.

— Может быть. Но выяснить это займет десять минут.

— Я бы не стал тратить время.

— И что тогда? Просто улетаем обратно?

— Нет, не для того мы так далеко забрались. Просто уехать было бы глупо.

— Прекрасно, Барух. Но где мы будем ночевать? В палатке на пляже? Как нудисты в Коктебеле?

— А это идея. Так и вижу фото и под ним заголовок: «Барух Котлер во всей красе!»

— Хорошо, а я на этом фото где?

— Рядом со мной. А где еще? Пусть глазеют, если уж на то пошло.

— Навидалась я этих фоток — с меня хватит.

— Подумаешь, — сказал Котлер. — Во всяком случае, к нудистам мы пока не присоседились.

Сойдя на проезжую часть, он поймал такси; водитель помог им погрузить чемоданы в багажник и отвез на автовокзал, куда они прибыли автобусом из Симферополя не далее как три часа назад. Тогда вокруг царила неразбериха: отдыхающие сражались за такси, толпа местных — в основном сдающих жилье, с буклетами и визитками в руках, — зазывала квартирантов. В прошлый раз Котлер их толком не заметил. Он вообще обратил на них внимание лишь потому, что у таких же частников они с родителями тогда остановились. Они сняли комнату у русской пары средних лет, с ними еще проживал взрослый сын с семьей. Мирно, без ссор, просуществовали они весь месяц под одной крышей, деля не только кухню, но и туалет. В те времена ко всему относились проще. И поскольку сюда его привела, хоть и несколько извилистым путем, ностальгия, неудача с отелем ничуть его не расстроила. Наоборот, ему хотелось вернуться в прошлое, погрузиться в него как можно глубже, так что та русская барышня ему только помогла.

На вокзале все было иначе, чем утром. Толпа схлынула, и лишь у края открытой стоянки равнодушной кучкой расположились местные; у некоторых при себе были самодельные плакаты — на коленях или просто в руке. При виде Котлера и Лиоры с чемоданами они было дернулись, но подходить не стали. Котлер с Лиорой и правда мало походили на тех, кто ищет жилье, — скорее, на тех, кто забрел сюда по оплошке. Котлеру пришла в голову одна мысль, и он попросил Лиору постеречь чемоданы, а сам пошел в здание вокзала справиться о расписании. Печать уныния и пораженчества, лежащая на всех ожидающих на площади, наводила на мысль, что и у них с Лиорой дело — швах. Котлера не отпускало подозрение, что топчутся здесь в ожидании постояльцев эти люди неспроста.

— Следующий автобус из Симферополя придет часа через три, не раньше, — сообщил он, вернувшись к Лиоре.

— И что это значит?

— Когда он придет, другие местные, скорее всего, тоже подтянутся, чтобы искать жильцов. Но все равно еще три часа ждать.

— А эти люди там кто?

— Эти, с печатью безнадеги на лице? Хорошо бы кому-нибудь научить их выглядеть пободрее.

— В нашем распоряжении три часа. Можешь провести для них практическое занятие.

— Сдается мне, момент неподходящий.

— Почему же?