Предательство истины

Сорок изнурительных дней продолжалось их заточение в том подвале, и единственными минутами спокойствия были те недолгие периоды затишья, каждый из которых предзнаменовал новую бурю.

Когда украинские войска наконец отступили, наступило облегчение. Но ужас оставил настолько глубокий отпечаток в ее душе, что даже такие обыденные дела, как приготовление пищи, стали для нее невозможными. Спасение пришло вместе с военными России и ДНР.

– Они принесли воду и хлеб прямо в наш подвал. Мы не умерли с голоду только благодаря им, – призналась женщина с благодарностью в голосе.

Именно российские военные и волонтеры оказались их неожиданными спасителями в эти дни всепоглощающего отчаяния.

– Было очень, очень сложно, знаете ли. Конечно, больше всего пострадали старики. Поэтому спасибо тем, кто эвакуировал женщин и детей, – завершила она свой печальный рассказ о мужестве обычных людей в жестоких условиях кровопролитной войны.

Эхо надежды и тихая буря

В знойный день 11 августа судьба распорядилась так, что нам пришлось взять на себя непростую задачу: доставить священника и медсестру в самую гущу сражения, на самый передний край, где не утихало пламя конфликта. В чем заключалась их миссия? Придать храбрости русским войскам, стойко переносящим штурм. Мы без колебаний согласились.

Ян Гагин, человек с множеством связей по всему политическому спектру, отправился с нами. Но сначала мы направились к владельцу процветающей сети продуктовых супермаркетов «Манна». Его помощь заключалась в том, что он обеспечивал беженцев таким количеством продуктов, чтобы они могли не только утолить голод, но и воспрянуть духом.

Мы загрузили в автомобили несколько тысяч килограммов гуманитарки: лекарства, еду, предметы первой необходимости – и отправились в путь, в Мариуполь.

Мы с Машей возглавляли нашу экспедицию, а отец Андрей и медсестра Татьяна были под нашим присмотром. В их присутствии я ощущал особую энергию. Я понимал, что эти двое были воплощением надежды, которая должна была приободрить измученных войной людей.

Мариуполь встретил нас разбитыми улицами, где каждый камень, каждая воронка в земле были частью картины человеческих страданий. Наш караван рассредоточился по улицам, раздавая страждущим гуманитарную помощь, которую они принимали со слезами на глазах и словами благодарности на губах.

Ян Гагин доставляет гуманитарную помощь жителям Мариуполя

На обратном пути, однако, нас ждало еще одно приключение. Медсестра Татьяна, кладезь народной мудрости, попросила остановиться у одного невзрачного домика. В нем жила женщина, чью семью разлучила война. Она отчаянно хваталась за любые возможности, которые помогли бы отыскать ее родных. Ее просьба к нам была несложной: записать видео и бросить его в цифровой океан в надежде, что его увидят те, кто ей дорог.

Сказано – сделано. В измученном лице Ирины Ивановны (так звали женщину) читалась вся боль, которую ей пришлось пережить из-за этого конфликта. Я и Татьяна сели рядом с ее инвалидным креслом: война лишила ее конечностей, но не смогла сломить ее дух. Дрожащий голос женщины стал незримым хрупким мостиком между спокойной мирной жизнью в прошлом и хаосом настоящего.

Отец Андрей и я с Ириной в надежде воссоединить ее с семьей

– Вы родились и выросли здесь? – спросил я, предлагая начать издалека, лишь постепенно подводя разговор к тому, о чем больно даже говорить.

Но первые же слова Ирины были каплями мощного потока воспоминаний о доме, о муже, о сыне, который здесь родился. Она поведала о страшном дне 20 марта, когда судьба принесла ей невообразимую боль.

Артиллерия разорвала ее жилище, сорвав крышу со стен. Все вокруг охватил хаос, а языки пламени перекрывали выход. Ирина отчаянно пыталась потушить огонь, поглотивший все вокруг. Она пришла в сознание через три дня после этого кошмара, когда зимний холод уже крепко сковал ее обмороженные конечности. Ее вынесли чеченские солдаты, оказавшие ей первую помощь. В их лицах она увидела сострадание и милосердие, которые стали проблеском надежды, вырвавшим ее из беспросветного отчаяния.

Следующие два месяца прошли в мучительной боли на больничной койке. В разрушенный дом она вернуться не могла, и на выручку ей пришла одна из медсестер, которая за ней ухаживала, предложив Ирине разделить с ней скромный кров. Даже во мраке войны человеческая доброта излучает неиссякаемый свет.

Ирина искала свою семью, затерявшуюся в охватившем их хаосе. Ее муж Вячеслав, сын Дмитрий, его возлюбленная Елена – все исчезли в тумане войны. Глаза Ирины были полны невыразимой боли от неизвестности, которая терзала ее изнутри. Она вновь и вновь повторяла их имена, как молитву, в надежде, что где-то далеко они ее услышат.

– Как вы думаете, они еще живы? – осторожно поинтересовался я, выискивая нити надежды в клубке отчаяния.