Предел тщетности

— Тогда возможно имеет смысл оставаться самим собой, — голос ее звучал проникновенно, серебристые шарики притягивали мое внимание.

— Смысла нет ни в чем. Есть только один критерий — получает человек удовольствие от жизни или нет.

— Несколько эгоистичный подход, вам не кажется?

— Нисколько. Один ловит кайф, имея счет в банке, другой млеет, наблюдая за мухой бесцельно ползающей по стеклу, — я не заметил, как начал злиться.

Зазвонил телефон. Носкова извинилась, встала и вышла из комнаты, продолжая вертеть шарики в руке.

Пока ее не было, я налил еще одну порцию и торопливо выпил. Когда закуривал, вернулась хозяйка, и я кожей ощутил новую метаморфозу произошедшую с ней. Ничего умиротворяющего не было во взгляде женщины, севшей напротив, на меня уставились масляные глаза развратницы. Мне стало не по себе.

— Послушайте, Ксения, — пошел я в атаку буром, — что мы ходим вокруг да около. Давайте сразу обозначим позиции. Решетов считает, что у вас дар. Я в это не сильно верю, но Петька подтверждает его слова. Может быть мы сразу проверим, есть у вас поцелуй от бога или нет. Вы мне ответите на один единственный вопрос, и в зависимости от ответа, мы решим, стоит ли нам продолжать душещипательную беседу или разбежаться в разные стороны, — мне захотелось оставить калиточку приоткрытой, — предварительно допив то, чтовы любезно принесли на подносе. Согласны?

— Вы не оставляете мне выбора, — теребя пуговичку на кофте, заявила Ксения таким тоном, будто ее заставили раздеться перед большой аудиторией.

— Почему? Можем сразу разбежаться, — я опять кинул взгляд на бутылку и смягчил условие, — предварительно допив то, что на столе.

— Она согласна на все, — засмеялась Носкова, тыча себя пальцем в грудь, — предварительно допив то, что на столе.

— Ладно, шутки в сторону. Скажите, когда я умру?

Не знаю почему, но исповедуясь перед Решетовым, я утаил от него несколько мелочей, причем не специально, с дальним, так сказать, прицелом, а просто упустил их, спеша выговориться, посчитав несущественными. Одним из таких пустячков, была дата моей смерти, предсказанная Варфаламеем.

— Ну и вопросы вы задаете? Интересно, какой степени точности вы ожидаете ответ, год, месяц?

— Вам решать. Чем точнее, тем лучше.

Снова зазвонил телефон, мелодия доносилась из кухни. Носкова вздрогнула, как от удара, еще раз излишне многословно извинилась и удалилась вон. Беседа длилась минут пять, Ксения вышагивая по кухне, будто солдат на плацу, причем больше слушала, чем высказывалась. Слов я не разобрал, но разговор получился нервным, в чем-то даже неприятным для хозяйки, судя по голосу Носковой.

И опять в комнату вернулась новая трансформация ясновидящей, перемена декораций была настолько разительной, что я невольно проникся сочуствием к невысказаннрй тоске, плескавшейся в ее глазах.

— Итак, на чем мы остановились? — она стала теребить пуговицу на кофточке с такой силой, что глядишь и оторвать недолго. — Вы перейдете в мир иной через семь дней, точнее, через шесть с половиной, если быть пунктуальной.

— Все вы врете, — не выдержал я, — ничего вы не знаете. Кто вам только что названивал?

— Генерал. Интересовался, как у нас дела.

— Ага, и часа не прошло, как он успел соскучится. Никаких дел у нас с вами нет и быть не может, — я нес околесицу, не понимая, какая муха меня укусила, но остановиться уже не мог, — так и передайте генералу.

— Мне кажется, ваши упреки высказаны не по адресу. Я их никак не заслужила. Успокойтесь, ради бога.

Выпейте, давайте я вам налью, — она потянулась к бутылке, чтобы наполнить мой стакан и я увидел, что верхнюю пуговицу на кофточке Носкова все-таки оторвала. Вид женских прелестей, отрывшийся моему взору, неожиданно успокоил — передо мной не черт в юбке, а обыкновенная женщина. Я взял из протянутой руки стакан, пальцы встретились и мне показалось, что она погладила мою ладонь. Если бы я сочинял роман, обязательно вставил бы фразу «его словно током дернуло». Я, к счастью, не беллетрист, но прикосновение женских пальцев заставило меня поежиться. Кажется, Носкова этого не заметила. Я поднес выпивку к губам и обратил внимание, как дрожит стакан.

— Да вас знобит. Сейчас плед принесу, — она сорвалась с места, хлопнула дверца шкафа, не успел я опомниться, как меня укрыли шерстяным пледом по самую шею, словно непослушного ребенка.