Предел тщетности

Стал лениво ковырять вилкой холодные макароны с сыром, а у самого на душе кошки скребли, как всегда — запоздало. Нехорошо я поступил с Дунькой, ой нехорошо — зачем обидел крысу — мало того, что она женского полу, так еще и абсолютно естественная во всех своих проявлениях, всегда заступалась, однозначно принимая мою сторону. Я не боялся ее мести, какие страхи на фоне предсказаний черта, но по прошествии пары минут собственный поступок выглядел более пошлым, чем танец крысы. Ну, сплясала бы, что стоило похлопать в ответ, послать воздушный поцелуй, да и разошлись бы миром. Нет, обязательно надо гадость сказать. Еще неизвестно, над кем смеялись гриф с чертом, прежде чем исчезнуть. Появится Дунька, покаюсь от чистого сердца. Стоп, сказал я себе — крыса уже второе существо, кому ты собираешься принести извинения, совсем недавно перед Бессоновым хотел голову пеплом посыпать. Я погрузился в размышления, перебирая четки воспоминаний, кого еще обидел мимоходом? И сразу, как огорошило, Наталья, сижу тут, водку трескаю, а жене даже не позвонил. Чтобы не быть голословным пустобрехом, выпил водки и стал поджидать генерала — звонить со своего телефона я не решался, хотя руки чесались. Решетов не заставил себя ждать, хлопнула дверь, он ввалился на кухню, розовощекий, с холодка, видимо подморозило сегодня, отточенным движением метнул сумку с плеча на стол, заряжая бодростью пространство вокруг себя, прикоснись, искры полетят. Я попросил у него телефон, передислоцировался в зал и набрал Наталью, предусмотрительно позвонив ей не на мобильный, а на рабочий городской.

На том конце долго не отвечали, и я в нетерпении стал вычерчивать синусоиды от камина к столу и обратно.

— Да, — послышался ее голос.

— Наташ, это я, — у меня почему-то запершило в горле.

— Какая ты свинья, Никитин, просто сил нет.

Возражать Наталье сейчас не имело смысла, тем более уточнять к какой именно категории свиней я принадлежу. В качестве оправдания мне пришлось повторить сказочку Петруччо, раскрасив цветастыми деталями, придуманными на ходу. Не скажу, что сумел полностью убедить Наталью, она не понаслышке знала о мужской солидарности. В конце замысловатого монолога я поинтересовался, как идут дела на подведомственной нашей семье территории.

Наташка шумно вздохнула, набирая воздух в легкие, видимо собралась-таки раскрыть тему классификации свиней, но в последний момент передумала, вспомнив что-то важное.

— Да! Совсем забыла, мне следователь вчера звонил.

Очередное упоминание о следователе, итак не вылезавшим из головы, застало меня врасплох.

— Чего он хотел?

— Тебя искал. Не скажу, чтобы слишком настойчиво, но что-то в его голосе мне не понравилось.

— А ты что?

— Ответила, что я не сторож мужу моему.

— А он?

— Никитин, что ты заладил как попугай, а ты, а он. Сам сидит за городом, шары в бильярдной гоняет, а я тут за него отдувайся, — Наталья немного выпустила пар и продолжила дурашливо — язвительным тоном. — Сергей Поликарпович желают вас видеть всенепременно в любом месте, в любое удобное для вашего высочества время. На мое робкое замечание, что вы скорее всего кушаете водку в какой-нибудь дыре, они-с уточнили, что мечтают лицезреть благородного дона Никитина в любом состоянии алкогольной интоксикации. Телефон для связи оставил, я на этот номер смсэску скину — и без перехода, — Что за любовь там у вас приключилась, не объяснишь доходчиво?

— Наташ, давай при встрече. Я тут еще несколько дней покантуюсь? — не дожидаясь ответа, я соврал, — слушай, тут по второй линии звонок, а телефон не мой. Давай закругляться.

Наталья не стала возражать, но неожиданно ворчливо добавила перед тем как отключиться: «Мне скучно без тебя, Никитин».

Несколько странное откровение после двадцати пяти лет совместной жизни. Никогда не понимал женщин.

Со стороны может показаться глупостью мое нежелание рассказать жене всю правду без прикрас, не заворачивая в упаковку, отделив брутто от нетто, как я давеча поступил с генералом, но Решетов, при всем моем распрекрасном отношении, был лишь случайным попутчиком, в то время как Наталья оставалась главным персонажем моего бренного путешествия, надеюсь, что до самого конца. Поверит Решетов или нет, что скрывать, меня волновало, но не настолько, чтобы это как-то кардинально отразилось на дальнейшем поведении. Я его сто лет не видел, от тоски не умер, случись что, покрутит генерал пальцем у виска, поставив окончательный диагноз, выгонит психа из дома, опасаясь потерять душевный комфорт, неприятно, но не смертельно, беды особой не случится. Мне не составит труда и дальше его не видеть, ничто в душе не шелохнется, кроме досады непонимания — он в одиночку побежит трусцой по аллеям парка, а я залезу в кусты играть в свое домино. Расскажи я правду Наташке, ее реакция на басню про зоопарк нечистой силы меня касалась непосредственно — если жить с негодяем женщины согласны, то с болваном? — издержки становятся неподъемны.