Предел тщетности

Мастаков по части безобразий у меня под боком и без Петьки — небольшое войско, но присутствие Сапога не помешает, если же подтянется соседка Ксюша Носкова, настоящий экстрасенс, то получится зеркальный расклад четыре на четыре, если учитывать Дунькину муху — команда нечистой силы из Дома культуры им. Люцифера против сборной солянки лучших представителей человечества — мента на пенсии, отставного писателя, безработного и колдуньи — такие люди могут горы свернуть. Посмотрим, чья возьмет. Хотя у зверушек есть явное преимущество — они всегда будут в курсе наших дальнейших планов, наверняка и сейчас подслушивают мой разговор с генералом. Я на автомате пробежался глазами по кухне, вдруг из стены торчит мохнатое ухо, но к удивлению обнаружил звероферму за окном, на покрытой талым мартовским снегом лужайке. Черт и крыса стояли, прижавшись друг другу, видимо от холода, и смотрели вверх. Переведя взгляд, я увидел грифа — тот сидел на ветке ели, прижав крыльями скворечник к шершавому стволу, со всей птичьей дури долбил клювом по гвоздю, пытаясь загнать его в доску. Юннаты, мать их, Тимур и его команда!

Я поманил пальцем генерала и кивнул головой в сторону окна. Генерал привстал, немного изогнулся над столом и посмотрел в указанном направлении.

— Надо же, чудны дела твои Господи! Кто же это мне на елку скворечник присобачил? Утром только около нее гимнастику делал, не было скворечника. Значит пока я в магазин ходил, какой-то шутник постарался.

* * *

Решетов не видел ни грифа, ни черта с Дунькой, и это было еще одним подтверждение его слов. Может я действительно в трансе нахожусь, загипнотизированный, околдованный бестиарием? Стоп, но скворечник-то он видит, не может же деревянная коробка сама на ель вспрыгнуть и гвоздем прибиться.

Чепуха получается. Значит зверушки до поры до времени не видимы постороннему глазу, но зато результаты их деятельности вполне осязаемы. Из этого вытекает — плевать с высокой колокольни, кто их там видит или не видит, важно, что их вижу я, Никитин, и я не параноик со съехавшей крышей. Следовательно моя основная задача, игнорируя треп из каких-либо уст, не оказаться по итогам деятельности чертовой троицы в деревянном бушлате раньше срока. Короче, следите за руками, не обращая внимания на слова.

Извинившись перед генералом, я спустился вниз, набросил куртку на плечи, открыл входную дверь и вышел на крыльцо. Свежий воздух ударил в легкие, заставив закашляться, черт обернулся на звук и приветливо помахал рукой, а Дунька даже головы не повернула, демонстративно двинулась в сторону ели, с разбегу прыгнула на сук, примостившись рядом с Шариком обиженной спиной ко мне. Гриф приобнял крысу крылом, будто шалью, укутав ее плечи, и тоже в упор меня не замечал.

— Для кого пристанище мастерите? Удачное время выбрали, как раз перед прилетом птиц, — доброжелательно начал я, решив разрядить обстановку.

— Дом для Дунькиной мухи обустраиваем. А то мотается по белому свету без прописки, живет в Москве без регистрации, теперь у нее будет место, где в старости крылья сложить, — ответил черт, пуская колечками дым изо рта.

— А у вас самих регистрация есть? — не удержался я от сарказма.

— Нелегалы мы, — подала голос Дунька, так и не повернувшись ко мне.

— Что ж так? — продолжал притворно сокрушаться я.

Гриф сдвинул голову на тонкой шее вполоборота, стрельнув в меня мстительным глазом.

— Чего лыбишься замкадыш, ты что ли не гастрабайтер? — глаз Шарика налился пугающей чернотой.

— Все мы на Земле пришлые, — философски и миролюбиво подвел черту Варфаламей, — только у одних туристическая виза, а у других — рабочая, вот и вся разница. Зябко. Может в дом пойдем?

Я приглашающим жестом распахнул дверь, Варфаламей сделал шаг по направлению ко мне, но Дунька проворно спрыгнула с ветки и исчезла в стене Решетовского особняка в районе третьего ряда кирпичной кладки. Гриф юркнул за ней, Варфаламей посмотрел виновато и последовал за соратниками.

То ли меня от холода передернуло, то ли от взгляда черта стало так не по себе, что я закурил и простоял в на крылечке минут двадцать, пока не продрог окончательно.

Генерал уже закончил трапезу и прихлебывал чай из пузатой пивной кружки, но мою тарелку с макаронами не убрал, оставив на столе. В кухне торжествовал запах мяты.

— Пока ты гулял, мне отзвонились, — увидев меня, обрадовался Решетов, — знакомый навел по собственной инициативе справки о Бессонове. Интересная биография у него вырисовывается. Родился Сергей Поликарпыч, тогда еще Сережа, в Мозамбике. Отец боролся с капитализмом военным советником, точнее военным переводчиком, мать там же по медицинской линии обреталась, в общем не посольские. Непонятно, почему ее раньше, беременной в Союз не отправили, но родила она сына под жарким африканским солнцем, и вот уже постфактум через месяц они с отпрыском улетели на родину.