Предисловие к жизни

Лаборатория размещается на верхнем этаже в светлом большом помещении. Стеклянной перегородкой отделен маленький кабинет Хорлина. Вытяжные шкафы, высокие длинные столы-стойки, заставленные всяким химическим стеклом: колбами разной формы и всевозможных размеров, стаканчиками тонкого стекла, поставленными вертикально титровальными бюретками, наборами пробирок, торчащими из деревянных гнезд, как патроны.

На втором этаже этого корпуса расположен цех больших автоклавов, где синтезируют техническую салициловую кислоту, и до лаборатории доходит непрерывное ровное, дробное сотрясение; если колбы или стаканчики соприкасаются стенками, они потихоньку и тоненько дребезжат.

Девушки, как пришли, сразу набрали в цехах пробы и теперь прямо сидят на высоких табуретах — у каждой свое дело, свои анализы. Анализов множество, только поспевай — лаборатория проверяет почти все виды идущего в производство сырья и всю готовую продукцию. Семеро девушек, считая и дежурных по сменам лаборанток, должны управляться с потоком контрольных анализов. Еще три находятся на особом положении: под руководством заведующего они ведут экспериментальную научно-исследовательскую работу — святая святых химика Хорлина.

Лабораторию называют его царством. Отношение к «царству» двойственное: неприязнь к руководителю и уважительность к умственной деятельности лаборатории. Кстати, и у Бориса с его товарищами отношение к лаборатории двоякое — интересно, что там делают девочки, однако из-за «типа» они готовы возненавидеть и лабораторию. Он слюнявый ухажер, обожатель хорошеньких, а над нами любит насмехаться. Заходить в девичью светелку (еще и так зовут на заводе лабораторию) опасно, можно свободно нарваться на издевательские остроты и хамство «типа».

Два дня праздников Лена и Марина не виделись, накопилась уйма новостей. Марина что-то невеселая, а у Лены настроение приподнятое, праздничные дни были необыкновенные. Правильно сказал Дронов: заводские разделили с нами не только работу, но и праздники.

— Кроме тебя, Маринка, и твоего Арки пришли все и на вечер шестого, и на демонстрацию. Шли через весь город, часто останавливались, пели и плясали, я оттопала ноги. Когда возвращались с Красной площади — сил уж не хватило, насилу дошла до Трубной, и Борис зазвал к себе домой. Знаешь, мальчики были нарядные. Борис щеголял в костюме. Первый костюм в его жизни, можешь понять! Родители купили в счет премии. К нему очень идет, совсем другой человек, фигуру здорово подчеркивает. Ваньке тоже мать купила брюки и синюю рубашку — немарко и прилично. Костя и Яшка в новом. Ну, им-то костюм не в новинку.

— Что вы шепчетесь? — громко спросила Галя. Лаборантки от неожиданности вздрогнули. — Говорите нормально, ведь его же нету.

— Я рассказываю, как мы праздновали, — объяснила Лена. — Все понравилось нам. Клуб небольшой, не Дворец культуры, но обставили хорошо: цветы, лозунги, фотографии. Доклад Пряхин делал, даже Ваня похвалил. Интересно рассказывал Семен Федорович: завод организовали во время империалистической войны, когда немцы перестали продавать нам лекарства. Можете себе представить, девочки: аспирин варили в ведре, и он получался черный. В таком виде и отправляли на фронт, где возьмешь другой-то? С 1927 года завод стал похож на завод, привезли автоклавы и оборудование настоящее. Пряхин сказал: конечно, первая пятилетка даст новый толчок заводу. И про нас намекнул: пришли новые кадры, с ними можно поднимать производство.

Премировали и Бориса, прямо на вечере выдали ему премию за рационализацию. Мы до того хлопали, что ладони опухли. Большую премию отвалили: четыреста пятьдесят рублей! Борис никогда столько денег не видел, прямо растерялся. Он и отцу вернул за костюм, и на подарки осталось. И мне какой-то подарок облюбовал, не говорит какой. Ребята на вечере к нему пристали: «Бо’ис, с тебя мага’ыч». Концерт был, и после него мы поехали к Гале домой, отца и брата не было, мы носились по всей квартире.

— Маринка, концерт был чепуховый, ты можешь не жалеть, а у нас мы весело почудили. Вино пили и танцевали. Жаль, вас с Аркой не было.

Галя сообщила это во весь голос, лаборантки не сдержали улыбок. Новенькая бойкая, ничего не стесняется. Девушки трещали, не приостанавливая работы. Они растворяли порошки в спирте или в воде, подливали реактивов и взбалтывали колбочку, стаканчик или пробирку. Результатом анализа, сигналом неблагополучия или, чаще, благополучия была перемена окраски раствора или выпадение осадка, что лаборантки тщательно записывали в журнал (на каждый цех свой).

Лена заново переживала праздники и с удовольствием делилась впечатлениями с закадычной подругой, жалея, что та все радости прозевала.