Предпочтение смерти

Амен-Каури чуть приподнял вверх длинный золотой жезл, выполненный в виде змеи, потом приподнялся, разглядывая молодого человека. В его немигающих глазах Орадо видел спокойствие и безмятежность. Может быть, правитель западных стигийских земель находился под воздействием влияющего на психику наркотического вещества. Ничего удивительного в том не было, если учитывать, что весь дворец пропах благовониями, содержащими в себе ароматы невесть каких трав, а Оракулы вводили себя в транс курительными смесями прямо в галерее, у статуй звероподобных богов.

- Честь? - промолвил старик, снова обращаясь к чернокожему гиганту, стоявшему у Орадо за спиной. - Нас не обманывает слух? Этот оборванец говорит о чести?

- Он это говорит, - отозвался страж.

- Наглец, наглец... Манерам хорошим не обучен, на язык не сдержан. А все туда же..., - старик перевел взор на Орадо. - Много ли ты знаешь о чести, варвар?

- Мой род очень древен и очень знатен. По материнской линии он восходит к правителям городов Грондара. Может быть, до Змеиного Трона дошли вести обо мне и он знает меня как хранителя ключей от библиотеки его величества Ади-Шавина.

- Мы слышали. Как, впрочем, не слыхать... Многие слышали об Орадо Кастильском. Если бы слухи о тебе не достигли пределов Блистательного Города, то разговаривал бы ты сейчас не с нами, а с вершителями правосудия, в подземных казематах. Участь твоя была бы прискорбной. Известно ли тебе, что в этом городе сыщется немало твоих недругов? Тех людей, которые предпочли бы видеть твою голову на пике, у Священных ворот.

Орадо стоило не малых усилий сохранить серьезное выражение лица, хотя он готов был рассмеяться прямо в лицо владыки Черных Храмов. Изуверские, не блещущие большим разнообразием желания и фантазии стигийцев не заставляли его испытывать чувство страха. Скорее то была усталость от однообразия и скудности их мышления. В своей жизни молодой человек встречал кичащихся богатством и величием собственного рода вельмож и даже выходцев из потустороннего мира, которые намеревались придать его смерти куда более изысканной и мучительной, чем отрубание головы.

- Я только два раза бывал в этих краях и почти никого тут не знаю, - сказал Орадо. - Но если солнце пустыни говорит, что среди его подданных у меня есть недруги, то я поверю. Я буду осторожен.

- Это, если тебя, прежде, не повесят, - резко произнес Амен-Каури. - О тебе ходят дурные слухи, чужестранец. Говорят, что ты нарушаешь покой мертвых. Ты знаешь, что мы делаем с теми людьми, которые грабят могилы наших предков?

Темнокожий охранник подошел к ахеронцу ближе на один шаг и коснулся мечом его плеча.

- Да, мне говорили. Адепты змееликого бога вешают их головы на колья Черных Храмов, - промолвил Орадо. Только теперь он заметил в темноте, за троном, тонкую, девичью фигуру. Аки-Ваша, как и следовало ожидать, не упустила возможности посмотреть на унижение человека, которого предала и которому ныне желала смерти. - Но ведь я не являюсь ни грабителем, ни чернокнижником, что возвращает подобие жизни в мертвую плоть. Если Великий Судья пожелает выслушать меня...

- О, прошу..., - старик улыбнулся. - Времени у нас много. Ночь - прекрасное время для того, чтобы рассказывать сказки, не правда ли?

- В таком случае, у меня, пожалуй, найдется, что рассказать всем присутствующим. Прежде всего, свидетельствую перед небесами, что я пришел на эту землю без злых помыслов и все, что я делаю, не идет в разрез со здешними государственными законами и интересами богов.

- Мы ничего не знаем об интересах истинных богов, поскольку не видели пока еще ни одного из них. Оракулы утверждают, что небожители выражают Змеиному Трону свою волю через посредников, но разве эта воля выражается не словами обычного человека? Дела людей очень часто идут вразрез если не с волей богов, то со священными предписаниями наших предков. И один из этих законов касается запретных территорий, на которые не должна ступать нога человека. Ты нарушил этот закон. Ты ведь ходил на запретные территории, кхари?

- Ходил, великий государь.

- Значит, ты виновен в той ереси, в которой тебя обвиняют первосвященники, - устало промолвил старый монарх. - Ереси в этом мире становится все больше. Нам довелось услышать от царственной тени и верховной жрицы Черного Храма, что ты оскверняешь усыпальницы колдовскими обрядами, рисуешь на полах какие-то знаки и воскрешаешь убитых тобой же людей. Признаешь ли ты за собой и эту вину?

Орадо не ответил. Поразмыслив, он понял: откровение ни к чему хорошему не приведет. Еще раз молодой человек недобрым словом помянул в мыслях вероломную дочь старого стигийского царька.

- Взываю к милости Великого Судьи, - прошептал Орадо. - Взываю к справедливости всех известных мне богов...