Предпочтение смерти

Надо сказать, что настроение у молодого человека было отвратительное: его планы, сколь бы они плохими они ему не казались, рухнули после встречи стражами песков, появления возможности предупредить о надвигающихся бедах Владыку Черных Пирамид не ожидалось. Хуже и неприятнее всего было то, что его одурачили словно ребенка. И кто?! Соплячка, возомнившая себя центром вселенной! Аки-Ваша ускользнула, забрав чашу Зу-Шивентари. Рано, или поздно, нарастающие страхи и непомерное отчаяние заставят эту дурочку совершить поступок, который погубит ее душу. А вот помочь ей каким либо образом не представлялось невозможным. Конечно, оставалась небольшая возможность убедить в своих словах дознавателей, которые в скором времени будут вершить над ним суд, однако кто поверит расхитителю гробниц, нарушившему священные запреты?

- О чем задумался, кхари? - поинтересовался ехавший рядом с ним страж пустыни. - Чего голову понурил?

- Все не так, - тихо сказал Орадо. - Все должно было быть иначе.

Дозорный в ответ лишь рассмеялся и подхлестнул дюнного дракона плетью, заставляя животное ускорить темп передвижения.

Когда окончательно стемнело, дорога, неожиданным образом, опустела. Появились первые сторожевые вышки - нелепые деревянные конструкции, отдаленно напоминавшие башни канфордумов и несложно было догадаться, что Дневной Дозор ступил на территорию, которая в это время суток считалась запретной для передвижения обычных людей. И, неспешно двигаясь по местам, которые буквально дышали древностью лет, Орадо чувствовал, как вползает в его душу беспокойство. За каждым деревом стали чудиться ему притаившиеся хищные звери и даже в дуновении ветра, словно ощущалось чье-то зловонное дыхание.

Как будто почувствовав волнение ахеронца, ящерица, на которой он сидел, остановилась, выгнула спину. Тут же подоспел один из стражей. Он стеганул животное плетью по хвосту и прокричал какое-то ругательство. Зверюга неуклюже заворочалась, оскалила зубастую пасть, однако вскоре зашагала вперед, тяжело переставляя лапы по остывающим от дневной жары камням.

Вскорости показалась крепостная стена Блистательного Города, высокая, состоящая из неровной кладки огромных, хорошо обтесанных камней. Местами растрескавшаяся и обвалившаяся, она, со времени строительства не потеряла своего величия и казалась неприступной. Неоднократно, в прежние века, выдерживала она осаду объединенных кланов кочевников, бродивших по равнинным землям, но Кеми, насколько Орадо было известно, никогда не преклонялся перед врагами. Кости штурмовавших его варваров остались лежать в этих местах, занесенные песками, в назидание воинственным степнякам и дикарям черного побережья.

Сейчас за крепостными стенами, на черных пилонах змеиных храмов играли огни повиновения, возвещавшие о начале охоты главного из сыновей верховного бога Стигии. Много страшных историй ходило землям Турии о ночных охотниках Блистательного Города. Путешественники утверждали, что всякий человек, вышедший из своего дома в темное время суток, подвергался риску быть сожранным ползучими гадами, которых первосвященники выпускали по ночам из подземелий. Мерзкие полозы, случалось, подползали к самым проходным воротам и нападали на охранников. Оказывать сопротивление детям Сета не имел права никто, поскольку такого рода противодействие неминуемо вызывало гнев змеепоклонников, а скорбная участь еретика не вызывала сочувствия ни у кого.

Должно быть, именно по этой причине, на городских улицах дозорным не встречалось людей. Город словно притаился в ожидании чего-то плохого и только кошки, коих, наверное, в Кеми имелось множество, встречались им по пути. Маленькие хищники провожали взглядами людей, осмелившихся нарушить покой ночного города, но даже они сейчас казались Орадо выходцами из какого-то другого мира, безмолвными слугами богини Луны, Бастет.

Какое-то время дозорные двигались по улицам огромного, спящего города, испещренного улицами с богатыми усадьбами, низенькими ухоженными домишками, храмами, раскрашенными статуями звероликих богов, термами с портиками, высокими оградами, покрытыми вьющимися многолетниками и лианами. В просветах между развесистыми деревьями виднелись фонтаны, не прекращавшие свою работу даже ночью, а дальше, в том месте, где городская стена обрывалась, были заметны лунные блики, игравшие на водной глади священной реки. У самого берега, чуть покачиваясь на волнах, как будто спали одномачтовые суденышки и рыболовецкие шхуны. За ними выстроились в ряд боевые галеры, а еще дальше стояло нечто громоздкое, плохо различимое в ночи. Что это такое Орадо не мог даже предположить, но был уверен, что ни к торговому, ни к военному флоту это судно не относилось. Скорее, оно было похоже на плавучий дворец. Вот только выходить в открытое море на таком корабле было бы равносильно самоубийству.