Предтеча

— Лично мне так же нечего скрывать, — произнёс он через силу. — Потому свой голос я отдаю за принятие закона.

— Вы в меньшинстве, принцепс, — подвёл итоги Фидель. — Передайте Его Величеству, что Сенат вынужден отказать. Пока нет веских причин для таких кардинальных перемен, мы предпочитаем следовать Заветам, как и привыкли.

— Благодарю, господин магистр, — кивнул Максиан. — Vere dictum. Прошение отклонено.

Глава 29

«Ни под каким предлогом объект (Сиджилум) не должен быть распечатан или открыт любым другим способом. Вся территория в радиусе пяти километров считается бессрочно запретной для посещения и не подлежит заселению или эксплуатации. Малейшая попытка проникновения на объект должна караться смертной казнью без права на апелляцию или помилование».

«Заветы потомкам», 07.020

Вьюга кружила над путниками, царапая лица колючим ветром и ослепляя снегом. Небо слилось с землёй в белую пелену и после очередного порыва, едва не сбившего с седла, Керсу показалось, что они идут по небосводу, а земля там, внизу, и дотянуться до неё уже невозможно. Так и останутся бродить призраками по бездонной пустоте.

Куда ни глянь — снег, и больше ничего. Дальше трёх шагов не видно ни зги. Кони плелись с трудом, утопая копытами в сугробах, бока била мелкая дрожь от холода.

Керс потёр замёрзшие руки, сложил лодочкой, и, оттянув маску, подышал на онемевшие пальцы, чтобы как-то их отогреть. От тонких перчаток, что ещё носил в Терсентуме, толку совсем не было.

Бродяга, съёжившись, укутался до самого носа в плащ. Рана заживала медленно, но он держался вполне бодро.

— Далеко ещё? — крикнул Керс, в попытке пересилить завывающий ветер.

— Может хватит меня доставать? — раздражённо отозвался тот. — Час насад то же самое спрашивал. Заладил, мать твою.

— Вообще-то уже должны быть на месте, — сообщил Клык и с усмешкой глянул на Бродягу. — По-твоему, с чего он такой нервный? С дороги съехали, вот что.

— Отлично! — Керс с досадой потёр онемевший кончик носа и снова натянул маску. — Так и околеть недолго. Всегда, чёрт возьми, мечтал о такой смерти.

— Не знаю, как вы, а я подыхать пока не собираюсь, — Бродяга принялся растирать плечи. — И ни хрена мы не заблудились, кстати. Что думаете, не слышу, как вы там шепчетесь?

Клык оскалился:

— Тогда где Исайлум? Под снегом прячется?

— Да вон он, не ной уже! — Бродяга кивнул вперёд.

Как бы ни старался, Керс так и не смог ничего разглядеть. Клык остановил коня и втянул ноздрями воздух:

— А ведь верно!

— Дымом пахнет! — только сейчас Керс почуял запах костра.

Его конь наотрез отказалась переходить на рысь, как бы ни подстёгивал и пинал каблуками бока. Весь оставшийся путь пришлось наблюдать филейные части скакунов своих напарников. Хорошо хоть не оставляли далеко позади, старались держаться в поле видимости.

Сначала стали угадываться скалы. Чёрные камни тонкими прожилками проступали сквозь снег, но вершины рассмотреть не удавалось.

Бродяга вёл как раз в ущелье, между утёсами. Частокол вырос внезапно, будто вышагнул из белой пелены навстречу. Раздался пронзительный свист и тут же к ним выбежали двое. С виду напоминали уруттанцев: укутаны в шкуры, с топорами на поясах, в руках натянутые луки.

— Свои! — прокричал Клык.

— Свои в такую погоду дома сидят, — откликнулся один. — Назовись!

— Клык, Бродяга и новенький.

Луки дозорных опустились:

— Проезжайте!

Керс спешился и, размяв ноги, огляделся. Так вот какой он — Исайлум. С виду обычная деревенька, протиснувшаяся в ущелье. Ограда из неотесанных брёвен с двух сторон. Повсюду жались юрты вперемешку со срубами. Он даже успел заметить несколько довольно добротных домиков. Из некоторых окон лился тусклый свет, с крыш валил густой дым, воздух пропах жареным мясом и кукурузной похлёбкой.

Сглотнув слюну, Керс помог слезть с коня Бродяге.

— Впечатляет? — спросил тот, передавая поводья одному из дозорных. — Работы здесь, конечно, непочатый край, но и так сгодится на первое время. Пойдём, у меня пока поживёшь.

— У тебя есть свой дом? — не поверил Керс.

— Самый настоящий, — хохотнул Бродяга и тут же скривился от боли.

Из юрт то и дело выглядывали любопытные детские мордахи, несколько раз по пути встречались женщины, тащившие полные вёдра от колодца. То и дело доносились приглушённые голоса, заливистый смех, радостные крики.

В затылок ударил снежок. Обернувшись, Керс с напущенной строгостью уставился на рыжеволосую девчушку, что стояла в паре шагов и весело скалила зубки.

— Я тебя помнить, златоглазый! — радостно сообщила она. — Ты воронов жечь там, в Алайндкхалле.

— Гляди, уже успел поклонницами обзавестись, — Бродяга повернулся к девчонке и состроил злую гримасу. — Брысь отсюда! Не приставай к старшим.

Рыжая обиженно показала язык и скрылась в юрте.

— Исайлум оживает потихоньку, — довольно отметил он, подходя к небольшому срубу почти у края посёлка. — Глядишь и забор скоро смещать придётся, хотя куда уж дальше.

— Разве плохо? — удивился Керс.

— А кто сказал, что плохо? Может и я скоро Эмми свою сюда привезу. С ребятёнком.

Толкнув незапертую дверь, Бродяга вошёл внутрь и осмотрелся: