Предтеча (СИ)

— Выходит, жизнь — сплошное неудобство, оканчивающееся серьёзной неприятностью? — она печально улыбнулась.

Керс вспомнил о своём шраме. То ещё «неудобство», будь оно неладно.

— Мысль уловила.

Твин понимающе кивнула и подняла согнутую в локте руку со сжатым кулаком. Керс повторил за ней жест и коснулся её руки своей.

— До встречи… брат, — голос её слегка дрогнул. — До или После.

— До или После, Твин.

Сколько раз он слышал эти слова, прощаясь перед очередной охотой, но только сейчас по-настоящему понял их значение. Шанс хотя бы раз увидеться с семьёй до Земель Освобождённых — ничтожно мал.

Слай устало поднялся им навстречу. Харо вопросительно взглянул на Твин.

— Всё под контролем, — заверил Керс, стараясь не смотреть в сторону Семидесятого.

Тонкий злорадный голосок в голове не давал покоя, то и дело твердя, что Слай его брат, а Твин связана с ним обещанием, и что с братьями так не поступают. Керс снова и снова повторял себе, что не случилось ничего такого, просто оба на мгновение поддались эмоциям, с кем не бывает.

— Надо бы возвращаться, — Твин прислонилась к стене и с угрюмым видом принялась ковырять носком сапога землю.

Слай поднял руку в прощальном жесте, затем крепко обнял его:

— Береги себя, братишка. Постарайся ни во что не вляпываться.

— Это по твоей части, так что и ты постарайся. Ради неё, — последние слова произнёс тихо, чтобы их мог слышать только Слай. Тот подозрительно задержал на нём взгляд, но промолчал.

— Встретимся После, брат, — прощаясь, Харо грубовато пихнул поднятую руку. — Надолго задерживаться в этой жопе я не собираюсь.

— Не забудь запастись историей поинтересней, — подмигнул ему Керс.

Чертовски сложно осознавать, что это последняя ночь с друзьями, с его семьёй. С теми, с кем он провёл лучшие годы своей жизни. Что бы ни произошло, а эти трое останутся с ним до самого конца, пускай даже в памяти.

***

Побудка прозвучала, едва Слай провалился в сон. От синего дыма голова раскалывалась на части, двоилось в глазах.

— Что, уже? — под боком сонно заворочалась Твин, прижимаясь к нему ягодицами.

Какая же она горячая, чёрт возьми! Он лихорадочно вжался в её промежность, ощущая нарастающее желание.

— Давай по-быстрому, — прошептала она на ухо.

Ему было плевать и на суматоху вокруг, и на похмелье. Сейчас для него ничего не существовало: ни собратьев, ни казарм, ни терсентума, только он и его маленькая Твин.

Слай задумчиво наблюдал, как после она неохотно сползла с койки и побрела в сторону душевых, даже не озаботившись подобрать одежду.

Спрыгнув вниз, он выждал, пока мир не прекратит вращаться, и принялся выискивать свежую сменку. Форма Твин обнаружилась на её койке, под второпях сброшенной ночью вчерашней.

— Что, брат, бурная ночь? — Триста Шестой издевательски оскалился.

Отмахнувшись от шутника, Слай с трудом дополз до душевых и под недовольное бурчание соратников протиснулся мимо очереди. Швырнув ворох одежды на скамью, он присоединился к Твин, пытающейся оклематься под ледяными струями.

Уже через минуту шум в голове поутих, мысли перестали путаться. Порция горячего завтрака, и будет как новенький. Всё-таки не стоило ночью налегать на дым, знал же, как от него погано поутру.

Твин, пошатываясь, подошла к скамье и, выискав в ворохе одежды свою, принялась одеваться. Слай скользнул взглядом по её спине, покрытой многочисленными шрамами. Только сейчас он заметил, как она исхудала. Можно легко сосчитать позвонки и рёбра. Такое уже случалось, когда их чуть не разлучили. Теперь даже думать не хотелось, что бы с ней произошло, если бы Седой подвёл, если бы тот скользкий тип с физиономией хорька не выбрал кого-то из них. Но повезло, как и в Опертаме. Только там плата была плёвой, а на этот раз что-то подсказывало: малой кровью может и не обойтись.

Единственное странно, что Керс не прошёл. Он же любому даст фору — со своим-то хистом! Мастер даже цену на него взвинтил выше остальных, он собственными ушами слышал. Хотя ладно, не пропадёт, такие где хочешь выживут. С антидотом, конечно, он зря, но со временем успокоится, смирится.

— Слай, пошевеливайся, — Твин в нетерпении мялась у порога, пропуская мимо ушей сердитые реплики соратников.

Пальцы слушались плохо. Натянуть чёртовы портки на мокрое тело непростая задача, особенно с похмелья. Наконец дождавшись его, Твин толкнула дверь и вышла в загон.

— Даже не верится, — она осмотрелась и приветливо махнула сидящему на своей койке Керсу. Тот, видимо, ждал, пока очередь не рассосётся.

— Ты о чём?

— Только представь, это наше последнее утро здесь. Последний раз мы просыпаемся вот так, в загоне, среди своих. Не будет больше ни побудок, ни серой жижи на завтрак, ни вечно недовольного Одноглазого, ни Керса с его чокнутыми затеями. Мы сейчас как будто на полосе стоим, на границе, и смотрим, как наша привычная жизнь неумолимо превращается в прошлое.

Слай страдальчески закатил глаза. Меньшее, что сейчас его волновало — это прошлое. Куда интереснее увидеть, что там, за стенами, не говоря уже о замке. Вот это приключение! А она тут со своей унылой философией.