Прекрасная попрошайка

– Может быть, школа и одна, но уровень мастерства разный. Тот солдатик – это все-таки баловство, а вот олень… Дрогнет рука, и можно выкидывать игрушечку на помойку.

Классный мастер обычно во время работы совершает одну-две ошибки, видимых ему. Понимаете? То есть только он может обнаружить какой-либо недостаток. Обычный же зритель и человек, наслаждающийся данной работой, просто не в состоянии заметить никаких дефектов. Даже если эта вещь попадет в руки такого же классного мастера, то и он не сможет обозначить, где же здесь допущены огрехи. Вот это уровень, на котором был сделан этот олень.

– И ты подумал, что Марсельский может справиться с тем, чтобы подделать его?

– Да, старик мог бы попытаться, в том случае, если бы ему хорошо заплатили. Он был немного жадноват, впрочем, как и все мы.

– Не думаю, чтобы ему предложили мало, – высказалась вслух Дарья. – Я надеюсь, что ты запомнил этого оленя, что он собой представляет, как он выглядит.

– Статуэтка-то маленькая, на ладони уместится, но работы с ней – просто словами не передать.

– Хорошо, придется мне тебя к себе в гости пригласить.

Глаза Алексея сверкнули.

– Нет-нет. Просто у меня дома стоит компьютер, и я хотела бы, чтобы ты посидел вместе со мной и мы бы поискали что-либо подобное в каталогах музеев.

– С превеликим удовольствием. Только вот не обязательно лазить по компьютерам. Даша, знаешь, есть такие вещи, книги называются, с картинками. Они намного раньше появились, чем компьютеры.

– Замечание принимается.

Теперь Данилова живо представила себе, как она сидит за столом в библиотеке, заваленном книгами по искусству, и перелистывает их одну за другой.

– А может быть, тебе, Алексей, самому помотаться по городским библиотекам? Найди мне что-нибудь про этого оленя-олененка. Вот тебе деньги.

Она отсчитала ему пятьсот рублей и сказала, что очень надеется на положительный результат.

– Будешь картинки рассматривать, заодно почерпнешь для себя несколько тем, которые позволят создавать интересные вещи.

Парень взял деньги и согласился помочь. Дарья, перед тем как уйти, просила звонить, если он найдет хоть какую-то информацию об олене из слоновой кости. Сама же она собиралась поговорить с вдовой Марсельского. Не слишком хорошее время – следующий день после похорон, но ждать она не хотела.

– Как зовут вдову?

– Ирина Васильевна.

– Отлично, буду знать. Надеюсь, ты за пару дней облазишь все библиотеки.

Алексей крутил в руках деньги и сказал, что, вероятно, он сможет найти то, что им требуется.

– Не загадывай вперед, – сказала Данилова, – дурное это дело.

* * *

Маленькая, сухенькая, седовласая старушонка открыла дверь.

– Примите мои соболезнования, – первым делом сказала Дарья. – Я плохо знала Фридриха Германовича, но уважала его талант.

Бабулька поблагодарила и предложила пройти. Дарья спросила, до скольких годков дожил покойный. Оказалось, аж до семидесяти семи. Потом как бы невзначай Дарья полюбопытствовала, что же с ним случилось.

Ирина Васильевна заправила жиденькую прядь волос под траурную косынку и бросила взгляд на фотографию мужа с черной лентой в углу рамки.

– Да как вам сказать, сердце у него было больное, у Феди моего.

Действительно, имя Фридрих было не русским, и произносить его постоянно было не с руки. Вот, видимо, она его при жизни и окрестила Федей. Федя и Федя – куда проще, легче.

– А что, какой-то стресс случился, что у Фридриха Германовича сердце прихватило?

– Да ну какой стресс. – Ирина Васильевна промокнула начавшие слезиться глаза. – Приходил к нему молодой человек, они с ним поговорили, а после того, как он ушел, муж мой хрипеть начал да за считанные минуты помер. Прямо у меня на руках. Господи…

– Визитер-то зачем приходил?

– Да что-то о работах они разговаривали, мне не докладывались. К нему обычно ходили люди и богатые, и не очень. Кто просил что-то в доме украсить, кому-то сувенирчик был нужен. Так Федя и крутился. Все руками своими зарабатывал.

– А гость с Фридрихом Германовичем спокойно разговаривал?

– Криков я не слышала, – протянула Ирина Васильевна. – Да и никто на моего мужа при жизни кричать не смел. Спокойный он человек был, цельный, уравновешенный. Только вот сердце у него больное было.

– Но, может быть, он волновался уже после того, как ушел гость?

– Да и не знаю… Я белье на балконе вывешивала, и уж потом, как с пустым тазом зашла, слышу – хрипит. Подбежала, а уже и поздно.

– То есть вы не видели, как ваш гость из дома уходил?

Ирина Васильевна вздохнула.

– Да откуда же я увижу, если на балконе была.

– Ну а впускали-то в дом вы его?

– Я впускала, – согласилась старуха.

– А внешность запомнили?

– Ох, смотрю я, дочка, что ты какие-то вопросы задаешь мне, совсем к смерти моего мужа отношения не имеющие. Ты кто будешь-то?

Дарья подумала, что старуха совсем не права насчет того, что ее вопросы никакого отношения к смерти мастера не имеют, но не стала ей перечить.

– Мне просто интересно. Скажите, это был мужчина лет тридцати пяти, черноволосый, седина на висках, высокий, одет скорее всего в хороший костюм?

– А откуда вы знаете? – вдова вытаращила на Дарью глаза.