Прерванное молчание

— Потому что это всегда самые близкие люди, — он посмотрел мне в глаза. — Потому что все думают, что совершить такое мог только монстр. Вы думаете, что только чудовище способно на подобное. Вы думаете, что у него безобразное лицо, что оно выглядит как настоящий демон, чуть ли ни с рогами и хвостом. На самом деле, все они очень милые люди. Чертовски милые. Знаешь, мой отец был очень милым человеком, — он тяжело вздохнул, захлестываемый волной воспоминаний. — Все они обычные люди. Они улыбаются тебе, помогают донести сумки до дома. Они платят налоги. У них престижная работа. Вы с удовольствием впускаете таких к себе в семью. Потому что от них вы не ждете опасности. Но чаще всего они уже члены вашей семьи. Чаще всего вы празднуете вместе Рождество. Вы даже отправляете детей к ним на каникулы. Потому что они не выглядят как монстры. Даже в их глазах, Элис, ты никогда не заметишь ничего, никакой угрозы. Вы просто этого не видите. А на самом деле, вот такие порядочные на первый взгляд семьянины и есть истинные чудовища. Вы никогда не разглядите в них монстров. Но их выдают едва уловимые жесты. Если очень внимательно наблюдать, ты сможешь заметить, что он касается детей кончиками пальцев — не так, как остальные. Он сажает твою дочь или сына к себе на колени — и тут ты должна очень внимательно смотреть, как именно он это делает. Он читает им книжку — и ты должна очень внимательно слушать, как он при этом дышит. Он гладит их по голове — и ты должна внимательно следить, как двигается его рука. Он играет с твоими детьми в саду — и ты должна следить, как он наблюдает за их движениями. И если ты будешь достаточно внимательна, если ты будешь очень внимательна, то сможешь разглядеть. Сможешь уловить это. Даже ты сможешь. Я сразу это пойму, если увижу. Но никто не будет так пристально наблюдать, когда их дети проводят время с дядей, соседом, или хорошим другом. Потому что вы ведь доверяете им.

Я слушала Джона, затаив дыхание.

— Почему же дети потом ничего не говорят? Неужели всех их так запугивают?

— Элис, — он снова посмотрел мне в глаза, — почему ты не пошла в полицию, когда тебя пытались изнасиловать?

Я сначала даже не поняла, о чем говорит Джон, но потом вспомнила обстоятельства нашего знакомства.

— Но ведь меня не изнасиловали! — ответила я.

— Я спросил тебя, не хочешь ли заявить в полицию. Ты ответила: «Нет». У тебя было на него все: отпечатки пальцев на сумке, наверняка, еще куча следов на одежде, на теле. Дождь не смыл это. У тебя были даже друзья в полиции, которые бы уж точно из кожи вон вылезли, чтобы найти подонка. Но я спросил тебя, не хочешь ли ты заявить в полицию, и ты ответила «нет». А если бы ему удалось, если бы, скажем, я появился позже или вообще не появился?

— Тогда я не знаю, — тихо ответила я.

— Тогда ты пришла бы домой и всю ночь просидела бы в ванной, пытаясь смыть с себя остатки его прикосновений. И это в том случае, если бы ты оказалась достаточно сильной. Иначе ты бы просто напилась и неделю не выходила из дома. Я ответил на твой вопрос?

— Да, — выдавила я.

Я понимала, о чем говорил Джон. Прекрасно понимала. Я вспомнила себя и тот вечер. Я была напугана. Мне было мерзко и противно. И меньше всего на свете мне тогда хотелось кому-то об этом рассказывать. Меньше всего на свете мне хотелось самой вспоминать об этом. Хотя меня ведь даже не изнасиловали. Мне ведь удалось этого избежать. Мне было неприятно. Неприятно и стыдно. Я бы сгорела со стыда, если бы мне пришлось рассказывать все подробности того вечера какому-нибудь офицеру.

Я вдруг подумала, каково было Джону рассказывать все моему отцу. Каково было ему говорить об этом со мной. Сердце у меня сжалось от боли. Я повернулась к Салливану, крепко обняла его и поцеловала. Он тоже обнял меня. Я знала, как для него это было трудно. Я знала, что ему приходится делать над собой усилие каждый раз, перед тем как поцеловать меня. Я знала, что для него все выглядит совершенно иначе. Но он старался не замечать этого. Господи, надо было очень сильно полюбить его, чтобы понять!

3.

На следующий день Джон поговорил с Ритой. Он сделал это в специальной комнате, где было установлено наблюдение. Я знала, что ему самому нелегко было там находиться. Но он понимал, что всем нам нужны очень веские доказательства. Нужны они были, прежде всего, чтобы убедить родителей девочки. Джон настоял, чтобы мистер и миссис Коннор присутствовали при разговоре и наблюдали из соседней комнаты. Да, он был совершенно уверен в своей версии.

Рита сидела на стуле, опустив голову. Она теребила в руках какую-то бумажку и часто кусала ногти. Джон сидел напротив. Он поздоровался, и потом какое-то время они молчали. Джон наблюдал за девочкой, как будто пытаясь найти, за что можно зацепиться.

— Рита, — наконец, начал он. — Скажи, кто это сделал?

Она молчала.

— Рита, посмотри на меня, пожалуйста!

Она отрицательно замотала головой, не поднимая глаз.

— Я прошу, посмотри на меня! Просто посмотри! — он практически умолял ее.