Преступления Алисы

Селдом бросил на снимок один рассеянный взгляд, будто его математический ум уже вывел теорию, к которой очередной пример ничего нового не добавит. Я вспомнил его слова: «Слишком много фотографий». Вот еще одна, только и всего. Я вспомнил также его совет аспирантам: примеры, немногочисленные, должны быть тщательно отобранными и емкими. Не важно, насколько велика кастрюля, суп можно распробовать с одной ложки, утверждает статистика. Верно, однако, если это суп учености, в нем должен наличествовать по крайней мере весь алфавит. Джозефина дождалась, пока Махмуд поставит чашки на столик и закроет за собой дверь, хотя было видно, что она с трудом сдерживает любопытство.

– Утром я была немного заинтригована, когда открыла конверт и впервые увидела фотографию. Но ваш приход меня еще больше заинтриговал. Это имеет какое-то отношение к тому, что случилось с бедной девушкой, правда, Артур? Представляете: полицейские позвонили к нам в дверь, и Махмуду пришлось открыть гараж и показать им «Бентли»! Они как-то узнали, что его сын помял машину в ту ночь, и Махмуда несколько часов допрашивали. Ведь Кристин не случайно сбил автомобиль, правда? Никакие студенты не гоняли по улицам… Все из-за вырванной страницы. Я что-то такое предчувствовала с самой первой минуты, когда там, в Крайст-Черч, ты подошел к телефону.

– Никакой ясности пока нет, – осторожно произнес Селдом. – Все в Братстве, кто вчера, кто сегодня, получили такие фотографии. Разные девочки, обнаженные, или… в смущающих позах. Но – да, это правда: Кристин получила такую фотографию в тот день, когда ее сбили. – Он не был уверен, все ли можно ей рассказать, и Джозефина уловила в его голосе колебание.

– А Хинч? Он тоже получил фотографию?

Селдом мрачно кивнул. У Джозефины вырвалось подавленное восклицание:

– Значит, все было не так, как передавали в новостях? Вы хотите сказать, что Хинча тем или иным способом убили? – По тому, как Джозефина произнесла последнее слово, было понятно, что убийство ужасает ее и в то же время неодолимо влечет и все дело ее занимает.

– Поэтому инспектор Питерсен хочет собрать нас всех как можно скорее, – заявил Селдом. – Я больше ничего не могу тебе сообщить заранее, но мы с Ричардом хотели быть уверены, что приглашение дойдет до тебя.

Я заметил, что Селдом торопливо пьет чай, словно ему не терпится уйти. Джозефина тоже обратила на это внимание.

– Но, Артур, вы же не можете так просто уйти и оставить меня умирать от любопытства! Означает ли это, что нам всем грозит опасность? – Казалось, она только сейчас осознала такую возможность, скорее с недоверием, чем со страхом. Я вспомнил, что эта женщина участвовала в авторалли, определенно во время крутых виражей бывала на волосок от смерти, и, вероятно, перспектива еще раз оказаться под угрозой ее не слишком удручала. – Сообщите мне хотя бы, придет ли на заседание Кристин: не хотелось бы умереть, не выяснив, что за чертовщина написана на том листке.

– Она, конечно, должна прийти, – подтвердил Селдом. – И наконец-то огласить документ перед всеми. Я постараюсь уломать ее. Мы знаем, что Кристин уже почти написала целую книгу, опираясь на эту единственную фразу. Вот чего она хотела, по ее словам. Надеюсь, теперь Кристин сдержит обещание.

– После нашего последнего заседания я практически ни о чем не могла думать, кроме этой фразы. Я расскажу молодому человеку, Артур, если ты позволишь мне малость похвастаться, что я первая обнаружила в дневниках Кэрролла чужеродные манипуляции и вырванные страницы. Мне удалось прочитать текст под огромным чернильным пятном, которым нарочно закрыли целый абзац, и также выявить попытку воспроизвести последовательность событий после вырванной страницы, неумело подделав почерк Кэрролла. Но, разумеется, страница 1863 года – самая интригующая. Я и не предполагала уже, что можно что-то большее узнать о ней. И вдруг появляется эта девушка и сообщает, что нашла фразу. Живо воображаю Менеллу Доджсон: старая дева, пуританка до мозга костей, убежденная в непогрешимости своей очистительной миссии, она все-таки разрывалась между тем, что считала своим долгом – заботиться об имидже Кэрролла, – и угрызениями совести, которые испытывала, калеча дневник. Представляю, какое чувство вины терзало ее, когда она уничтожала страницу. Наверное, она думала, что когда-нибудь придется держать ответ перед родней или, после смерти, перед другим, высшим судом. Страницу Менелла уничтожила, но все-таки решила оставить запись о ее содержании. Как я проклинаю себя за то, что не «прочесала» как следует тот каталог! Что не добралась до того листка. Все эти дни после заседания я, позавтракав, сижу здесь и гадаю, как продолжается фраза. «L.C. learns from Mrs Liddell that…» Постоянно повторяю ее, обдумываю самые невероятные варианты. О чем узнал Кэрролл?

Селдом вдруг стал внимательно прислушиваться к словам Джозефины.

– И какая гипотеза кажется тебе наиболее вероятной?