Преступления Алисы

– Я бы убила его, – заявила Лора так, будто это решение неизменно, принято на весь остаток жизни. – Убила бы, пусть бы это было последним, что я сделаю. Много раз я воображала, как убью негодяя, если найду его. С Альбертом мы никогда это не обсуждали, однако я уверена, что он думает так же, и это тоже сближает нас: надежда когда-нибудь его отыскать. Не важно, как я сейчас отношусь к Альберту: я знаю, что могу на него рассчитывать. Мы поможем друг другу, убьем его вместе.

Сказав это, Лора замолчала, будто отрешившись от мира и от людских законов.

– У вас есть фотография дочери? – спросил я.

– Конечно, есть. – Взгляд ее просветлел. – Здесь мы все втроем, этот снимок со мной всегда.

Она сложила весла, порылась в сумке. Поднесла фотографию к моим глазам, чтобы я продолжал грести. На снимке у Альберта не намечалось и признаков лысины, и Лора с длинными, распущенными волосами блистала рядом с ним юной красотой. Оба обнимали за плечи девчушку, которая ослепительно улыбалась, не подозревая о том, что сулит ей жизнь.

В ее чертах, немного искаженных улыбкой, я попытался найти сходство с каким-то из портретов Генри Хааса, насколько я мог их припомнить. Но обилие лиц на стене привело к тому, что все черты перепутались.

– Какая красавица, – только и сказал я, – и у нее ваши глаза.

Лора повернула фотографию к себе и пристально вгляделась в нее, словно впитывая прошлое. Мы приплыли под мост. Лора еще раз посмотрела на фотографию, нагнулась, развязала ленту, скреплявшую букет, и разбросала цветы вокруг лодки. Скоро их подхватило течение, и они поплыли вниз по реке, все больше отдаляясь друг от друга. Я заметил, что одна из лодок, готовившихся к регате, пристала к берегу, под деревьями, склонившими ветви к самой воде. Гребцы махали руками в сторону пристани и, как можно было понять, громко взывали о помощи. Мы принялись грести изо всех сил в их направлении, пока не увидели перед собой то, на что они указывали; что всплывало из воды между ветвей и листьев, медленно и жутко, издали похожее на бакен, качающийся на волнах: человеческая голова со спутанными седеющими волосами, пропитанными водой. Глаза были закрыты, кожа синевато-пепельного оттенка. Я узнал черты лица Андерсона, застывшего навсегда. Одновременно с нами двое полицейских подбежали по берегу и стали продираться сквозь ветви, намереваясь вытащить тело из воды. Оба погрузили руки в воду и вскрикнули от изумления и ужаса. Голова плавала сама по себе, без тела. Один из полицейских вроде бы пришел в себя, схватил ее обеими руками и осторожно понес через заросли, словно кувшин, который легко разбить.

Я взглянул на Лору Раджио. Она, казалось, впала в транс. Все ее тело охватила дрожь, зубы стучали. Лора судорожно схватила меня за руку и попросила отвезти к мужу. Мы вдвоем налегли на весла, объятые первобытным ужасом, как будто бы можно было, удалившись от страшного места, стереть увиденное из памяти. Когда мы причалили и Альберт протянул жене руку, та с плачем кинулась в его объятия. Я решил удалиться, предоставив ей все объяснить супругу: мне хотелось скорее встретиться с Селдомом. Я помчался в Институт математики и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся к нему в кабинет. Дверь была приоткрыта, Селдом стоял, сосредоточенно глядя на доску, где была записана формула. Он с изумлением взглянул мне в лицо, вероятно, все еще перекошенное. Я произнес в сильном волнении, тяжело дыша:

– Вы были правы: Андерсон убит. Тело только что нашли в реке: ему отрубили голову!

– Отрубили голову? – недоверчиво переспросил Селдом, то ли полагая, что плохо расслышал, то ли подозревая мрачную шутку.

Я рассказал, как встретил супругов Раджио, как мы плыли на лодке до моста и как голова Андерсона показалась у берега, среди ветвей.

– Вы были правы во всем! – воскликнул я. – Следующей жертвой стал Андерсон, и его убили способом, описанным в книге об Алисе.

Селдом резко качнул головой, словно его пробрала дрожь.

– Нет, – возразил он, – все наоборот. Я ошибался от начала и до конца. Я не был прав ни в чем. Ни в чем!

Я еще не видел Селдома таким. Он казался ужасно удрученным и одновременно злился на себя за то, что в очередной раз не сумел предусмотреть неожиданный ход событий. Подавленный, сломленный, Селдом рухнул в кресло.

– Пожалуйста, оставьте меня, – попросил он. – Я должен все обдумать. Еще раз обдумать все, с самого начала. Вдруг получится до вечернего заседания найти в этом какой-то смысл.

Глава 26