Превосходство Борна

– Учитывая тот факт, что за пределами Китая о них никто не знает, они действительно были необычными. Представьте себе, что Мавзолей Мао Цзэдуна превратился в тир. Кроме того, эта метаморфоза составляла и часть ловушки, поставленной на меня.

– Мавзолей Мао? – с удивлением повторил Хэвиленд. – Необычайно!

– Напротив, – возразил Борн, – очень умно. Это единственное место в Китае, где невозможно было бы ожидать нападения. Охотник, преследующий свою дичь в таком месте, чувствует себя в абсолютной безопасности, а на самом деле в этот момент сам становится дичью. Очень неплохо.

– Но вернемся к Шэну, мистер Вебб. – Хэвиленд теперь был похож на одержимого, его глаза с жадностью требовали ответа. – Расскажите нам, что вы видели и что вы узнали.

– Это монстр, – тихо произнес Джейсон, не сводя глаз с фотографии. – Он вышел из преисподней, подобно Савонароле, вооруженный мечом дьявола, чтобы сеять смерть. И те войска, о которых вы говорили, это не войска в обычном смысле, это отряды новых гуннов, убийц-садистов, которые совершенствуют мастерство, учась у своего хозяина. Бог должен быть на нашей стороне…

– Пока вы говорите лишь общими категориями, – прервал его Мак-Алистер, холодно, но заинтересованно. – А нам хотелось бы, мне хотелось бы, знать гораздо больше!

– Он собрал своих сообщников на некое ритуальное действо. – Борн вновь обратил свое внимание на фотографию. – Он заявил, что это первая ночь великого меча в длинной цепи ночей, когда начнется жестокая борьба со всеми, кто окажется на их пути! Это сборище сопровождалось казнью предателей, которую при свете факелов исполнял ваш современный святой, орудуя ритуальным мечом древних завоевателей, как мясник орудует топором при разделке туш! Это «заседание» происходило в птичьем заповеднике, всего в часе езды от Пекина. Он убил мужчину, женщину, затем еще двух… Он должен умереть! Этот мясник убивает легко и просто, с улыбкой на лице. Я сам должен покончить с этим! Я видел все, видел его! И он видел меня! Он как загипнотизированный смотрел на меня! Он знает, что я его враг! Я твой враг, мясник!.. Я должен это сделать!

– Сейчас ты Джейсон Борн или Дэвид Вебб? Кто ты? – спросил Панов, наклоняясь вперед.

– Дельта! И я же Борн! «Кейн для Дельты и Карлос для Кейна!»

Неожиданно он откинулся на спинку стула и затих, его голова медленно свесилась на грудь.

– Извините меня, – тихо пробормотал Дэвид Вебб. – Я не знаю, что случилось со мной. Еще раз извините.

– Не стоит извиняться, Дэвид, – заговорил Панов. – Главное, что ты вернулся. Это очень здорово и очень понятно.

– Я должен вернуться назад, и это тем более понятно, не так ли, Мо?

– Дэвид! – закричала Мари, вскакивая со стула.

– Я должен это сделать, – сказал Джейсон Борн, мягко отстраняя ее. – Никто не сделает этого, кроме меня. Я знаю коды, я знаю пути… и, кроме того, я обещал. Я обещал это тому, кто отдал свою жизнь, спасая меня. И на этот раз ошибки быть не должно.

– А что будет с нами? – спросила Мари дрожащим голосом, который завибрировал, отражаясь от белых стен. – Разве мы не имеем права на жизнь?

– Я вернусь назад, обещаю это тебе, – сказал Дэвид, отодвигая ее руки и глядя ей в глаза. – Но сейчас я должен идти туда, как ты не можешь этого понять?

– И ты хочешь сделать это ради этих людей, ради этих лжецов?!

– Нет, я сделаю это не для них. Для того, кто хотел жить, несмотря ни на что. Ты не знаешь его, он был одним из тех, кто тогда остался в живых, но теперь отдал свою жизнь, чтобы я мог жить и вернуться к тебе. Он встретился лицом к лицу с почти неразрешимой задачей и решил ее. Когда мы оказались там, за чертой, мы все должны были быть готовы принять такое решение. – Борн повернулся к Мак-Алистеру. – Есть у вас кто-нибудь, кто может сфотографировать труп?

– Чей? – спросил помощник Госсекретаря.

– Мой, – просто ответил Джейсон Борн.

Глава 34

Фотография, от которой исходил леденящий ужас, была сделана в доме на Виктория Пик под руководством сопротивляющегося доктора Морриса Панова. Для этого использовался тот самый стол, где только что проходила дискуссия, результат которой и стал причиной внутреннего протеста психиатра. Белая, в кровавых пятнах простыня покрывала тело Дэвида Вебба. Ее отвернули под косым углом, чтобы можно было поместить в кадр его бледное лицо с широко открытыми остекленевшими глазами, испещренное брызгами крови.

– Быстро сделайте несколько отпечатков и принесите мне, – проинструктировал фотографа Конклин.

– Через двадцать минут, – пообещал техник и вышел из комнаты, столкнувшись в дверях с входящим Мак-Алистером.

– Как обстоят дела с прессой? – спросил Хэвиленд помощника Госсекретаря. – Рано или поздно, но нам придется выступить перед ними с заявлением. Ведь чем дольше мы молчим, тем больше укрепляем мнение среди журналистов, что здесь не все чисто.