Превращение. Сборник рассказов

Привезли нас в ЦЗМ. Центральные мастерские. Что означает буква «З», объяснить мне не успели. После недолгой беседы со «старлеем», которому очень понравилось слово – фрезеровщик, один из товарищей по оружию повёл меня знакомиться с боевой единицей марки: Горьковский фрезерный станок. Закончить первичный инструктаж на рабочем месте помешал призыв перекрывший звук работающего оборудования.

– Рядовой Александров! Ко мне!

Старшина, ещё вчера с милой улыбкой показывавший расположение роты, стоял сейчас красный как рак и рыл копытом землю.

– Ты какого хрена сюда припёрся?

– Все поехали, и я поехал, других приказов у меня не было.

– Бегом в УАЗик.

Громкие разговоры в мой адрес на этом не закончились. Всё продолжилось в кабинете начальника штаба. Поначалу милый гражданский дедушка, сидящий на стуле у стены, ввёл меня в заблуждение.

– Молодой человек! Что ж Вы так? Ни у кого ничего не спросили, уехали. Вас перевели для участия в воинском оркестре.

– Про оркестр я ничего не знаю, а о том, что военнослужащий, стоя в строю, обязан исполнять общую команду, мне рассказывали. Других…

– Самый умный, что ли? – Капитан даже встал с кресла. – Какого хрена ты мне тут «ваньку валяешь»? На «губу» захотел?

– Никак нет, товарищ капитан! – Мне показалось, что я даже каблуками щёлкнул.

– Месяц на «дискотеке», а там посмотрим на твоё поведение.

– Есть. Разрешите идти?

– Пошёл вон, – процедил «кэп» сквозь зубы, махнув рукой.

Армейская «дискотека» – это вам не танцы под луной. Комната пять на пять. Вдоль одной стены три ёмкости из нержавейки литров по сто каждая. Над ними по два крана: для горячей и холодной воды. Слив прямо на пол. По бокам большие столы, обшитые алюминием. В левой стене приёмное окно. Через него дневальные по ротам подают грязную посуду с остатками еды. Малая посуда: миски, ложки, кружки у каждой роты своя. Моют её дневальные и хранят в ротной каптёрке. А вот бачки для раздачи, у меня на родине такую кастрюлю называют «казан», – это достояние столовой. Большие на шесть литров для десяти порций первого и малые на четыре литра для второго. А ещё есть чайники. Чайник – это посуда особого разряда. Во-первых, он пустой тяжелее полного. Во-вторых, их постоянно не хватает.

Если к трём частям клея БФ-76 добавить одну часть тёплой воды, то после непродолжительного перемешивания клеевая составляющая собирается в сгусток в центре посуды. Окружающая этот сгусток жидкость уже не просто вода, а спиртосодержащий нектар. Пьётся он с трудом, воняет резиной, но ко всему можно привыкнуть. Лучше всего для выполнения этой алхимической процедуры подходит армейский чайник. Одна беда – если сгусток не вытащить сразу, пока он мягкий, то дальнейшее использование посуды уже невозможно.

На этот раз старшина решил лично сопроводить меня к месту боевого дежурства. Пока я разглядывал гору из бачков и чайников закрывающую приёмное окно, старшина удалился в неизвестном направлении, сопроводив своё исчезновение фразой: «Принимай пополнение».

– Зови меня – Швед. Ты Саньком будешь. А это – Исроил.

В дальнем, самом сухом углу, устроившись на малом термосе, сидел старослужащий. Серовато-белая пилотка держалась на затылке ёжиком волос отросших после бритья в «сто дней до приказа». Сивенькие усики казались лишними на его лице. Перед ним стоял большой термос, подобие обеденного стола: миска с какой-то едой и торчащей вверх ложкой, кружка и кусок хлеба.

– На, налей воды. Не полную. Половина.

Швед протянул кружку, продолжая изучать меня взглядом. В принесённую воду он вылил содержимое пузырька, достав его из внутреннего кармана своего хэбэ. Распространившийся аромат заставил меня передёрнуть плечами.

– Отнеси на парашу. Только не рядом бросай, а прямо в бачок и смотри, чтобы «дубаки» не заметили.

Швед отдал мне пустой пузырёк, а сам, почесав три волоска на своей открытой груди, резко выдохнул и медленно вытянул замешанный в кружке нектар. Кто такие «дубаки» я не понял, а для понимания, где находится «параша» особой сообразительности не требовалось. Участок территории позади армейской столовой источающий незабываемый запах – аромат прокисшей солдатской еды, дополненный нотками аммиака, и был той самой «парашей». Прежде чем выкинуть пузырёк я, оглянувшись по сторонам, решил ознакомиться с содержанием этикетки: «Ризоль. Жидкость для втирания в кожу головы. Курс лечения от перхоти – семь дней. Процент содержания спирта – семьдесят. Объём – сто миллилитров. Цена – один рубль пять копеек».

Резиновый фартук, закрывающий моё туловище от шеи до пола, был единственно возможной спецодеждой на данном объекте. Горячей воды летом не было, а холодная лилась отовсюду. Казалось, даже стены источают воду. И потекли однообразные будни армейской службы.