Президент планеты

Каждый раз, возвращаясь с работы, он бросал на Аню взгляд, полный неприязни. Он старался скрывать своё недовольство, только актёром был никудышным. Все эмоции были написаны у него на лбу, он совершенно не умел притворяться. Целую неделю она жила у них в семье, и, пока Арне ходил на общественные работы, она была дома и питалась то порошками, то нормальной, генно-модифицированной едой, которую покупала Берит.

Такая еда сильно отличалась от той, которую ей готовил личный повар в особняке. Морковь здесь была зелёного, неспелого цвета. Баранина мягкой и невероятно водянистой, фасоль огромной, размером с кокос, а у одной рыбы был хвост как у скорпиона. Фрукты были сладкими и имели невозможные для природы формы. Один из бананов вырос крест-накрест в форме буквы «х», а апельсин имел внутри дыру, как у бублика.

По большей части это была вкусная еда. Аня питалась здесь реже, чем дома: всего три раза в день, зато с большим аппетитом. Лукас почти всё свободное время либо играл на консоли, либо переписывался с друзьями. У него была девушка, подходящая ему идеально: у Лукаса были протезы обеих ног, а у неё обеих рук. Аня иногда подшучивала, что у них родится сын с протезом вместо головы.

Берит почти всё свободное время проводила за компьютером. Она сама писала программное обеспечение для искусственных органов, которые собирала. За прошедшую неделю она сделала титановую ладонь по заказу марокканской девочки. Та лишилась её, когда на неё напал грабитель с бойцовским дроном в виде собаки.

Весь дом Берит заставила протезами разных цветов и размеров. Иногда, по ночам, Аня вставала с кровати и забывала, где находится. Она шла в туалет, погружённая в свои мысли, и натыкалась на свисающие отовсюду части тел. Её сердце в этот момент останавливалось. Казалось, таинственным образом она попала в фильм ужасов. К этому зрелищу невозможно было привыкнуть, поэтому она инстинктивно перестала вставать по ночам, хотя раньше делала это постоянно.

Чип для телепатии, который пыталась изобрести Берит, лежал на одной из полок, недоделанный. Он представлял собой коробочку с аккумулятором, способную устанавливать радиосвязь на коротких и длинных волнах. По сути, это была разновидность рации, она не могла считывать мысли людей и была сейчас бесполезна. Несколько раз Аня брала его в руки, прикладывала к голове и представляла, как общается со своей семьёй силой мысли.

– Андрес, приём, – в очередной раз произнесла она с нажатой кнопкой. – Вызывает Аня, как слышно?

– Слово «приём» надо говорить в конце, а не в середине, – ответил ей Лукас. – Ты неправильно используешь рацию.

– А какая разница? – спросила Аня, но ответа не дождалась и посмотрела на Лукаса.

В этот момент он играл в гонки на «Нинтендо четыре» и как раз обгонял мультяшного дракона на маленькой машинке. Когда Лукас играл, то не мог разговаривать. Он часто любил повторять, что оперативной памяти в его голове недостаточно для двух операций одновременно.

– Почему слово «приём» надо говорить в конце? – спросила она, когда машинка Лукаса улетела в пропасть.

– Рация работает не как мобильный телефон: она либо отправляет сигнал, либо принимает его. Пока зажата кнопка передачи, ты не услышишь собеседника. Если два человека будут говорить одновременно, то ни один из них не услышит другого, поэтому надо говорить строго по очереди. Сначала говоришь свою фразу, а потом даёшь знак, что готов слушать. То есть слово «приём».

– Если ими так сложно пользоваться, почему люди до сих пор это делают? – спросила Аня.

– Потому что они устроены просто, и если надо часто переговариваться, это лучше, чем звонить по телефону. А ещё это автономный источник радиосигнала. Рация не нуждается в вышке, которая будет принимать сигнал, нет никаких мобильных операторов, тарифов на интернет. Есть лишь ты и твой собеседник. Никаких посредников. Только нужно помнить, что рацию легко подслушать. Тебя услышат все, кто настроен на твою частоту.

– Ты пользовался ими на войне?

– Да, но не таким барахлом. У нас были современные, автоматические.

– Когда-нибудь с помощью этой штуки люди смогут читать мысли, – сказала Аня.

– Это лишь рация, – возразил Лукас, понизив голос, чтобы Берит не услышала его из соседней комнаты. – Она никогда не будет читать мысли. Для этого нужен отдельный прибор в мозгу, и я сомневаюсь, что маме удастся его изобрести. Скорее, появятся машины, летающие с помощью антигравитации, чем чип, читающий мысли.

– Я не согласна. Думаю, Берит однажды изобретёт его.

В это утверждение Аня верила безоговорочно. Берит была очень умной женщиной: она написала несколько книг по биоинженерии и опубликовала сотни статей в научных журналах. Если кто и справится с изобретением чипа, способного улавливать мысли человека, то это она.