Президент планеты

Их «апартаменты» находились на третьем, самом верхнем этаже блока А. Решётка находилась с уличной стороны, и для того, чтобы заключённые ночью не замерзали, она закрывалась деревянными двустворчатыми ставнями. За ними Андрес чувствовал себя как корова на ферме. Как только ставни закрывались, это означало отбой, говорить запрещалось, ходить по камере тоже. Заключённые должны были лечь на свою постель и лежать на ней до самого утра.

Ночью Андрес не мог перестать думать о маме. Он надеялся, что она в безопасности и хорошо переживает разделение их семьи. Как бы ему хотелось, чтобы она оказалась здесь. Не как заключённая, а как дух, свободный для перемещений, чтобы поддержать его. Он вспоминал Артура и лужу крови под его головой. Вспоминал своих сестёр, Дарвина и телохранителя Хи, который ночевал на первом этаже в этом же блоке. Иногда к Андресу приходил образ Шарлотты, и в его видениях она была не такой стервозной, как на самом деле.

Подушка была настолько грязной и жёсткой, что мягкое лицо Андреса за ночь стиралось о неё, как о наждак. Наволочки на ней не было: подушка представляла собой мешок слежавшейся ваты, впитавший за долгие годы грязь, пот и безысходность. Лежать на ней было не легче, чем на автомобильной покрышке.

В первый же день его голову постригли, но не помыли, не продули феном, и теперь мелкие волосинки, заполонив всю его постель, лезли в глаза. Кажется, прошлый владелец этой кровати страдал от недержания мочи – старый и твёрдый матрас смердел. Андрес несколько раз просыпался ночью от нестерпимой вони, пробивавшейся в нос. Утром Андрес заметил, как по его рукам ползают букашки, похожие на маленькие грязно-белые точки, – это были вши. Они водились в матрасе и одеяле, за ночь переползали во все возможные места на теле, кусали и оставляли следы.

Кормили здесь раз в день одним и тем же блюдом – нсибой, твёрдой кукурузной кашей с примесью белкового порошка, которую варили в огромных чанах. Андресу в первый же день выдали пошарпанную миску из нержавейки. Есть приходилось пальцами и губами. У многих заключённых не было и тарелки, поэтому им приходилось одалживать её у тех, у кого она есть. Некоторые из них делили одну миску на четверых. Они в спешке прожёвывали кашу и глотали ещё горячей, чтобы успеть до команды окончания обеда. При виде людей, хватающих кашу пальцами и запихивающих себе в рот как можно быстрее, у Андреса что-то оборвалось в душе.

После обеда надзиратели опускали заключённых на корточки и проводили перекличку. Они делали это больше получаса, и за это время нельзя было ни встать, ни выпрямить ноги. Если кто-то садился, подходил надзиратель и наносил сильный удар. После чего начинал перекличку заново.

Унитаза в камере не было, лишь дырка в полу, плотно забитая тряпкой. Облегчиться ходили в ведро, а его по очереди выносили во двор и выливали в общую бочку. Ночи тянулись бесконечно долго, и казалось, Андрес никогда не сможет здесь выспаться как следует. На какой бы бок он ни ложился, тело ломило так, что он не мог заснуть. Лишь под утро ему удавалось поспать около двух часов.

Из четырёх блоков тюрьмы два пустовали, а в третьем был заполнен лишь первый этаж. Его называли «мунтажау», что означало курорт. Там находились только богатые заключённые, у них была собственная еда с доставкой из города и ближайших деревень. У них стоял каркасный бассейн, шезлонги, там весь день играла музыка, и у каждого заключённого был слуга. По периметру блока росли низкие пальмы, поливаемые слугами трижды в день. Все заключённые были миллионерами, которых полиция поймала на мошенничестве или пьяном вождении с летальным исходом. Они платили начальнику тюрьмы за особое положение. Их территория отделялась от общего блока сеткой и колючей проволокой.

Несмотря на огромное состояние, Андресу туда перебраться не предложили – в этой тюрьме он должен был страдать.

Всю неделю не было надзирателя Ммуо. Поговаривали, что Андрес головой выбил ему два передних зуба и сломал нос, нанеся травму решётчатой кости. Будто бы Ммуо больше не может нормально дышать и его увезли в больницу, чтобы он не задохнулся во сне. Но даже без надзирателя жизнь Андреса была трудной. Когда узнали, кто он такой, его возненавидела половина тюрьмы. Не потому, что он белый, атеист или выглядел слишком хорошо для этого места. Он был богат, и здесь больше, чем в любом другом месте, считалось, что тхари виноваты во всех бедах мира.