Прибрежье: ураган (СИ)

Он взял Тыковку на руки и подошел – так и есть, никакой ошибки. Человек стоит на обрыве и смотрит в волны, а лицо у него, хоть и мелко написано… Дину вдруг почудилось, что это он стоит там, на самом краю, полный боли, одиночества и страха смерти. Как может человек по своей воле уйти в темноту? Погрузиться на дно, чтобы вечно спать на холодном песке, с бесконечными волнами над головой, и видеть сны, как кто-то наверху скидывает в море горящие головни, согревая спящих…

– Красивая, да?

Голос мистера Каллена разрушил хрупкую грань видения, Дин очнулся в его душноватой гостиной, заставленной причудливыми и милыми вещами.

– Скорее печальная. Этот человек хочет броситься в море?

– Хм… можно сказать и так.

– Разрешите взглянуть, – Ричард подошел ближе и присмотрелся к картине. – Это разве не Джеффри-Синие Ботинки?

– Он самый, – закивал мистер Каллен.

– Кто? – удивился Дин.

– Ну как же, Дин… это твой… дай-ка подумать… восемь или девять раз пра- прадедушка, – охотно пояснил Ричард.

– С ума сойти. Я не слышал о нем ни разу. И что же, этот мой пра-пра… он утонул?

– Ну... хм, в наших местах это что-то вроде байки, – Ричард продолжил. – Сельская легенда. Хотя человек этот действительно существовал, теперь уже сложно разобраться, что из слухов о нем – правда.

– Но он был надзорным, как и ты – еще где-то в 18 веке, – вставил слово мистер Каллен. – С детства Джеффри был парнем чудноватым, видел всякое, о чем не говорят обычным людям. И были у него синие ботинки – красивые, из кожи – ему кто-то подарил, а Джеффри рассказывал, что это король фей был.

– Может, так и было, – Ричард подмигнул Дину. – Кто знает.

– Теоретически да, – покивал мистер Каллен.

Тыковка вздохнула и сползла с рук Дина на пол, а потом гордо ушла в кресло. Он отчетливо понял, что кошке не нравятся грустные истории.

– И что с ним случилось? – Дин кивнул на картину. – Кто-то завлек его в море?

– Не совсем так. Ты же помнишь, что это легенда? Чаще всего рассказывают, что Джеффри принес себя морю в жертву в голодный год, когда бури шли одна за другой, уничтожая посевы и путая сети рыбаков. Каждый день были шторма, лодки переворачивались, люди гибли. Много жизней унесли волны в тот год, но кровь надзорного – это совершенно другое дело. Джеффри знал это, и пошел на сделку с морем. Он бросился с того обрыва, что возле твоего дома, во время сильного шторма, и буря сразу утихла. А на другой день на берегу рыбаки нашли синие башмаки Джеффри, – мистер Каллен вздохнул. – Обычная сказочка. Старый МакКой расскажет ее куда лучше, чем я.

– Море не взяло ботинки, потому что это был подарок фей, – тихо сказал Ричард.

Дин молчал. Он вглядывался в мелкую рисовку лица Джеффри на картине, и как никогда хотел поговорить с далеким предком. Что он чувствовал тогда? Как решился на этот шаг? Какими были его последние дни, когда он уже знал, что ему нужно сделать?

– Дин, ты в порядке? – шепнул Ричард, пока мистер Каллен отошел к телефону.

– Да, кажется. Я столького не знаю о своей семье и этих местах...

– Ты бледный. Что-то пугает тебя?

– Не совсем. Не знаю, Ричард. Что-то странное творится со мной, и я не понимаю, что мне делать.

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Просто... оставайся моим другом, хорошо? Я в последнее время стал очень ценить семейные и дружеские узы. Старею, наверное.

– Ты мог бы и не просить, ведь так оно и есть, – Ричард улыбнулся.

Они посидели у мистера Каллена еще некоторое время; его мясной рулет давно испекся и остывал на плите. Дождь стал потише, но прекращаться не собирался. Дин получил новую партию лечебного чая, на этот раз усиленную версию с учетом погоды. Ричард предложил подвезти его до дома, но тот отказался: хотелось пройтись и подумать в одиночестве. Мистер Каллен и Тыковка стояли в дверях дома и махали им вслед (кошка в основном просто смотрела, конечно). Дин взошел на холм, и в далекой мутной дымке увидел море. По дороге проехала машина Ричарда: он собирался что-то предпринимать по поводу дороги. Дождь завесил все зыбкой пеленой, укрыл холмы и промокшие насквозь долины, вымостил дороги блестящими зеркальцами луж, и теперь уходил плакать в море.

Дин медленно брел за ним, не очень следя за окрестностями. Почему-то он знал, что никого в холмах сейчас нет, и даже далекая ферма Дурифа, где думали о нем, стоит под дождем тихая и темная, будто спит.

На берег Дин вышел чуть южнее своего дома, и теперь медленно поднимался по пологому склону. Каким станет это место без него? Кто будет ходить здесь под дождем, мерить шагами пожухшую траву? Кто возьмется за ручку двери, спустится по обрыву к воде, сядет там на камень у самых волн?

Дин вздохнул и пошел вниз по скользкой тропинке. Он старался быть осторожным, чтобы выполнить свое обещание Эйдану никуда не влипать. Наступали ранние ноябрьские сумерки, от плотных облаков ставшие еще более густыми. У кромки моря ветер почти не доставал, и дождь падал прямыми длинными каплями.