Придворное общество

При исследовании подобных бытовавших при дворах романтических настроений мы сталкиваемся с ключевой проблемой анализа форм переживания и мировоззренческих установок, обычно именуемых «романтическими». Существует много разновидностей романтических движений. Однако до сих пор не создано общей теории, которая бы парадигматически выявляла единые структурные особенности таких движений, теории, которую можно было бы испытать в дальнейшей работе ученых следующих поколений и — в зависимости от результата развить, пересмотреть, усовершенствовать или же заменить совершенно новой, более адекватной фактам общей теорией. О каком бы конкретно материале ни шла речь, в области истории идей по-прежнему господствует архаическая традиция. Свойственные определенным общественным группам идеи и их развитие описывают, не проводя систематического исследования этих групп, их структуры, положения и опыта — короче, без всякого систематического социологического исследования, — так, как будто бы эти идеи существовали независимо от людей. Эта традиция придает понятию «романтического» характер довольно неопределенного, размытого и часто произвольного определения. Продукты определенной культуры, в том числе и произведения искусства, принадлежащие каким-то группам людей, диагностируются просто как «романтические», словно «романтическое» приносится ветром и исчезает вновь, как только ветер переменится. Описываются лишенные всякой структуры настроения и образы мышления, которые, так сказать, «беспричинно» захватывают в известное время те или иные группы людей. При этом описаниями удовлетворяются, как будто подобные сдвиги не допускают объяснения и не нуждаются в нем.

Ключ к объяснению феномена придворной пастушеской романтики следует искать в процессе превращения дворян в придворных, о котором мы говорили выше; в том, как усиливаются принуждение, и в особенности самопринуждение[208]

, индивида в ходе формирования крупных государств, в которых прочнее интеграция, более продвинуто разделение функций и протяженнее цепочки взаимозависимости. Придворно-романтические течения сопровождают уже ранние стадии процессов государственной интеграции (включающей в себя и урбанизацию как один из своих центральных аспектов). Этим течениям, без сомнения, присущи особенности, отличающие их от позднейших романтических течений, скорее, буржуазных по своему характеру. Однако и те и другие характеризуются общими структурными особенностями, будучи проявлениями одного и того же длительного процесса изменения в определенном направлении совокупной фигурации людей. На различных ступенях этого процесса выступают одни и те же или аналогичные друг другу основные сочетания. Одним из таких постоянных элементов и является та установка и тот тип переживания, на которые указывает понятие «романтического». Придворно-романтические течения показывают нам более раннюю, романтические течения буржуазного типа — более позднюю стадию развития. При этом налицо известная преемственность тематики, чему одним из наиболее очевидных примеров — рыцарская романтика. Однако эти течения объединяются единым направлением изменений и аналогиями структуры в определенных социальных слоях. Общее направление совокупного изменения, тенденция роста взаимозависимости все больших и все более дифференцированных человеческих объединений друг от друга, порождает схожие между собой ситуации и изменения. Развитие государств со все большей степенью централизации и разделения функций; все большее укрупнение монарших дворов, а позднее — ставящих все под свой надзор правительственных и административных центров; рост столичных и торговых городов; активная монетаризация, коммерциализация и индустриализация — все это только различные аспекты отмеченной единой общественной трансформации.

Однако ее решающая структурная особенность, четко обрисовавшаяся перед нами при исследовании процесса перемещения к королевскому двору сословия бывших воинов, еще довольно часто не получает должного категориального осмысления. Это — постоянная взаимозависимость восходящих и нисходящих движений, интеграции и дезинтеграции, нового созидания и упадка в ходе единого совокупного процесса. В настоящее время ученые часто работают с еще слишком упрощенной схемой этой длительной общественной трансформации. Господствующая социологическая классификация социальных слоев значительно отстает от имеющихся у нас эмпирических знаний — отчасти именно потому, что социологи и историки работают отдельно друг от друга. Историки недостаточно заботятся о прояснении и уточнении своего теоретического и понятийного аппарата, а социологи не уделяют должного внимания соответствующей теоретической и понятийной проработке частных сведений, полученных в исторической науке.