Приговор

Уже в лесу Ардашев первым делом оторвал от сорочки несколько длинных кусков материи, скрутил их восьмёркой и, чтобы обувь не соскакивала, привязал к ногам. Шнурки у него изъяли сразу в тюрьме, и без этой хитрости он далеко бы не ушёл.

Родники бывший адвокат обогнул стороной. Сквозь заросли кустов было видно, как красноармейцы набирали воду и поили лошадей.

Ещё две версты пришлось преодолеть бегом. Иногда Клим Пантелеевич останавливался и отдыхал. Природа, несмотря на все ужасы гражданской войны, жила своей обычной размеренной жизнью. В кронах бука шумела листва, беззаботно пели птицы, прыгала белка. На душе у статского советника было полынно-горько. Никогда ещё Клим Пантелеевич не уподоблялся зайцу, убегавшему от хищников.

Монастырский лес скоро закончился и впереди завиднелся купол храма Иоанно-Мариинской женской обители.

Десять лет тому назад тогдашний присяжный поверенный раскрыл запутанное и сложное дело игуменьи Агриппины именно в этом монастыре. О нём в «Северокавказском крае» даже писал Илья Кургучёв. Ардашев помнил начало его рассказа «Демон» дословно: «Монастырь стоял в шести верстах от города. Он и сам был как город. Храм на полторы тысячи прихожан с трёхъярусной звонницей, пять корпусов под кельи, двухэтажная больница, две церковноприходские школы… Иоанно-Мариинская духовная обитель была любима всей богатой и сытой, задыхающейся от хлебного изобилия, южной губернией России…». «Да, — подумал он, — теперь кажется, что это было так давно, что вовсе никогда и не было…. Что сделали со страной большевики? Как смогли за столь короткое время вытащить из человеческих душ всё низменное, подлое, чего в прежние времена стыдились, о чём даже не говорили вслух? Откуда появились сонмища этих диких зверей?». Все эти вопросы он задавал себе постоянно, с тех самых пор, когда ещё в Петрограде рядом с домом увидел заполнившую улицу, серо-чёрную, обезумевшую от водки и вседозволенности, толпу солдат и матросов с красными бантами. «Да, какая-то самая малая часть населения присоединилась к Добровольческой армии и пытается бороться с этим злом. Но смогут ли они (а теперь и он вместе с ними) победить? И неужто прав был английский агент в стане красных, убеждавший его, что этот кошмар не на месяц, не на год и не на десятилетие?».

В саженях ста от опушки леса проехал красный разъезд. Пришлось залечь.

До наступления темноты Клим Пантелеевич прятался в брошенном сарае, в котором пастухи находили укрытие от дождя.

Когда на землю опустилось покрывало ночи, статский советник решил пробираться дальше. От грязи белые тряпки на обуви стали серыми и теперь не стоило опасаться, что его могут заметить в темноте. Он миновал рощицу и перебежками через поле добежал до дороги, которая вела на северо-восток. Монастырь теперь остался позади. Судя по всему, большевиков на его территории не было. В кельях монашек всё ещё теплился жёлтый свет.

Часа через три впереди послышался топот конских копыт. Ардашев сошёл с дороги, достал маузер и залёг за большим камнем.

Луна вышла из-за облаков и осветила почтовый тракт. Вскоре появились три всадника. Через сёдла свешивались ковровые сумки, хвосты лошадей были не высоко подрезаны, как у красных, а расчёсаны и висели во всю длину. Конники в папахах ехали не спеша и что-то тихо обсуждали. Винтовки смотрели стволами вниз, как у горцев, чтобы начать стрелять без промедления. К тому же, такое положение приклада, лучше предохраняло от сабельного удара. Ясно, что это были казаки.

— Доброй ночи, господа, — громко выговорил статский советник и, подняв руки, вышел из-за укрытия.

И в ту же секунду на него уже смотрели три ствола.

— Тутошний аль сторонний? — вопросил старший.

— Я адвокат из Ставрополя, мне нужно попасть в штаб Добровольческой армии.

— Хорош адвокат, — усмехнулся казак, — с маузерáми…

— Это трофей. Я бежал от красных.

Клим Пантелеевич вложил оружие и отдал две кобуры.

— Ого! Братики! Та тут цилий арсенал, — весело проговорил один из разъезда, открыв вторую кобуру. — Вси биглые официри були безоружни, окромя этого и вискового старшини, що ми тильки до Шкуры доставили.

— Простите, вы сказали, что повстречали войскового старшину? Его фамилия, случаем, не Летов? — осведомился Ардашев.

— Та звидки я разумию: Летов чи Зимин. На цей самой дорози ми його и пидибрали. Вин теж утекал вид червоних. Ничого, убёг.

— Точно, Летов, — подтвердил другой. — А ви его знаете?

— Да.

— Ну и добре. Значить, ви наш. А я так скажу: не довго ентим червоним клопам народну кров пити. Не сьогодни, так завтра, вытряхнем их из Ставрополя… Ох и порубаем гадив! — хохотнул казак и спрыгнул с коня: — Та шо тут балакать. Давайте сидайте, поидемо вмисте до начальства. Там люди грамотни, розберуться. И заодно старшину побачите.

Клим Пантелеевич вставил ногу в стремя и оказался на лошади.

Перед самым рассветом разъезд въехал в село.

Глава 7. Освобождение

I

Медвеженский фронт откатывался. Дезертиры, поднявшие восстание в окрестных сёлах против белых, были уничтожены, и дорога на Ставрополь теперь открылась.