Приказано соблазнить

Ризард вздохнул, точно собираясь с силами перед сложным разговором.

— Если ты решишь собрать обо мне информацию, то наверняка узнаешь, что родители отправили меня в Германию в возрасте шести лет — ради моей же безопасности и с целью дать хорошее образование. Наша страна присоединялась то к одному соседнему государству, то к другому — и это продолжалось с самой Первой мировой. Постоянно вспыхивали восстания, попытки отвоевать независимость, а за ними всегда следовала кровавая расправа. Мои мать и отец не могли покинуть страну, но меня сплавили друзьям. Не могу, правда, найти повода для жалоб. Приемные родители оказались хорошими людьми. Приемный отец был инженером, проектировал автомобили. По его настоянию я и пошел учиться в ту же отрасль. В общем‑то, хорошая профессия. Но после выпуска я стал чувствовать, что живу как‑то вынужденно. В общем, как и все подростки, начал протестовать, доказывая, что это моя жизнь и я хочу строить ее сам. Не могу сказать, что горжусь тем, что не раскрыл свой инженерный потенциал и отправился собирать виноград, но это натолкнуло меня на новые мысли, и я отправился в Россию, чтобы добывать там нефть.

— И там создал эту свою систему, которая превратила тебя в мультимиллионера?

— Да, — кивнул он.

— Хм‑м. — Тиффани взяла бокал. — Это общеизвестный факт?

Ризард пожал плечами:

— Пресса предпочитает обсуждать, для чего я использовал деньги.

— Финансировал войну?

— Я освободил мою страну.

— А теперь ею управляешь.

— Я лидер своего народа. Так что скажешь про вино?

Не будучи сомелье, Тиффани не могла поручиться за умение оценить вино правильно. Но ей определенно понравился нежный цвет напитка и легкий, фруктовый вкус и аромат, что ощущался при первом глотке, а затем переходил во что‑то более насыщенное — что не имело ничего общего с дубовыми бочками. Ваниль, может быть? Она сделала еще глоток в попытке определить, что же это. Но каким бы вкусным ни было вино, с нее довольно. Алкоголь для Тиффани был под запретом, потому что тело нуждалось в сбалансированной здоровой диете для скорейшего выздоровления. В этом было и преимущество — стройная фигура. Есть и еще кое‑что, из‑за чего лучше не пить. Рядом с Ризардом нельзя терять контроль над собой.

Ризард увидел, как при взгляде на бокал с вином румянец разлился по лицу Тиффани, словно освещая кожу изнутри, как голубые глаза становятся еще ярче. Он слегка изменил позу, почувствовав ноющую боль и нарастающее напряжение между ног.

Хорошо, что удалось обмануть горничную — хотя уловка была незатейливой. Пришлось пойти на это, потому что, скорее всего, они бы с Тиффани больше не встретились, а ему нужны были ответы. Однако сейчас в голове крутились совсем другие мысли, центром которых была эта девушка. Она оказалась не так проста, как думал Ризард, причем каждая новая встреча открывала что‑то новое. Она красива, несмотря даже на шрамы, и сильна, потому что смогла перенести эту ужасную катастрофу.

— Между прочим, некрасиво вот так в упор рассматривать человека, — покраснев еще сильнее, сказала Тиффани.

— Я не рассматриваю, а восхищаюсь.

Уголок ее рта дернулся вниз, и Ризард с трудом заставил себя отвести взгляд от ее густых ресниц.

— Твой отец имеет прекрасные связи в Вашингтоне. Отправив тебя на переговоры со мной, он подает мне сигнал, что ваша страна готова поддержать мою петицию в ООН, так ведь? Он должен был сказать тебе это.

— Да, он так считает, но кто знает, что будет завтра? В политике всегда так, да ты знаешь это лучше меня.

Ризард знал — и ему, побывавшему на войне, тяжелее всего далось понимание того, когда лучше не упорствовать и попытаться достичь цели с помощью дипломатии, а не силы. А еще вошло в привычку оценивать человека и его влиятельность, прежде, чем заводить знакомство. Тиффани в этом плане могла бы оказаться очень полезной — хотя вчера Ризард в последнюю очередь думал о важных контактах. Сейчас же, осознав всю пользу продолжения романа, загорелся от волнения — пришлось заставлять себя не терять головы и вначале все как следует разузнать.

— Твой отец имеет какой‑то вес в принятии правительством стратегических решений?

— У него есть последователи — те, кто верит в его взгляды. Разве не таким образом избрали и тебя?

— Очевидно, ты не принадлежишь к их числу — я имею в виду последователей. Но я с такой же уверенностью могу сказать, что и меня ты не поддерживаешь.

— Ха, — выдохнула девушка, опуская ресницы, точно стараясь что‑то скрыть. — Моей поддержки тебе не дождаться. Я буду рада за отца, но не собираюсь прожить всю жизнь, ориентируясь на его карьеру — я устала от этого.

— Когда выборы? — спросил Ризард.

— Не раньше чем через год, но избирательную кампанию уже развернули. Отец собирался в Вашингтон, когда мы отправились сюда.

— Мы? — резко произнес мужчина.

— Мой брат и я.

— Ах, так, ну, тогда ничего.

Ризард нахмурился, поняв, что испытывает облегчение при вести о том, что в жизни Тиффани нет других мужчин. Что такого притягательного в ней — отчего так трудно скрыть свои чувства? Тиффани же приподняла брови и спросила:

— Неужели ревнуешь?