Приключения

«— С горя я проклял все человечество за это преда¬ тельство, — продолжал неаполитанец. — Это скорее подобает слышать настоятелю собора Святого Марка, чем наемному убийце. Они скопировали мою гондолу, ливреи моих слуг.., похитили мою жену. Ты молчишь, Якопо? Какого ответа вы ждете? Вас обманули, синьор, в стране, где даже государь не смеет доверить тайну своей жене. Вы хотели лишить Венецию богатой наследницы, а Венеция лишила вас невесты. Вы затеяли большую игру, дон Камилло, и крупно проиграли. Делая вид, что хотите помочь Венеции в ее отношениях с Испанией, вы заботи¬ лись только о своих интересах и правах. Дон Камилло бросил изумленный взгляд на браво. — Что вас так удивляет, синьор? Вы забываете, что я давно живу среди тех, кто взвешивает выгоды каждого политического дела и с чьих уст не сходит ваше имя. Ваш брак вдвойне невыгоден Венеции, равно заинтересованной как в женихе, так и в невесте. Совет уже давно выска¬ зался против вашего союза. — Но каким образом им удалось меня провести? Если это не ты, то кто же предал меня? — Синьор, в этом городе даже статуи выдают тайны правительству. Я многое увидел и понял в то время, как меня считали простым орудием. Но я понял еще и то, чего мои хозяева сами не сумели постичь. Я смог бы заранее предсказать печальный исход вашей свадьбы, если бы знал, что она состоится. — Этого ты не смог бы сделать, не будь ты посвящен в их планы. — Действия себялюбца легко предвидеть, трудно уга¬ дать лишь поступки людей честных и бескорыстных. Тот, кто способен понять интересы Венеции в настоящий момент, владеет самыми сокровенными тайнами государ¬ ства, ибо Венеция всегда добьется того, чего пожелает, если только это не будет стоить ей чересчур дорого. А что касается этого предательства, — неужели вы думаете, что среди ваших слуг мало доносчиков? — Но я доверял только избранным... — Дон Камилло, в вашем дворце нет никого, кроме Джино, кто не состоит на службе у сената или его аген¬ тов. Те самые гондольеры, которые ежедневно катают вав по каналу, получают цехины от республики. И платят им 230

не только за то, чтобы они следили за вами, но еще и друг за другом! Неужели это правда? А вы когда-нибудь сомневались в этом, синьор? спросил Якопо с видом человека, которому доставляет удовольствие наивность другого. Я знал их лицемерие — делают вид, что верят в то, над чем в душе смеются, но я не думал, что они посмеют подкупать моих личных слуг. Ставить под угрозу безопасность семьи значит разрушать основы общества! Вы говорите так, потому что слишком недолго еще пробыли супругом, сказал браво, слабо усмехнув¬ шись. — Через год вы, возможно, убедитесь, каково это, когда ваша жена превращает ваши тайны в золото. — И ты им служишь, Якопо? — А кто этого не делает? Ведь мы не распоряжаемся своей судьбой, дон Камилло, не то разве стал бы герцог святой Агаты использовать свои родственные связи в ин¬ тересах республики? От всего того, что я делал, горькое раскаяние жгло мне душу. Вас от этого избавило ваше высокое происхождение, синьор. Бедный Якопо! И если я все это выдержал, то лишь потому, что некто более могущественный, чем сенат, не покинул меня. Но есть такие преступления, дон Камилло, которые чело¬ век не в силах перенести. Браво содрогнулся и в молчании продолжал свой путь среди отверженных могил. — Они, значит, безжалостны даже к тебе? — спросил дон Камилло, с удивлением глядя на взволнованного Якопо. — Да, синьор. Сегодня ночью я был свидетелем их бессердечности и подлости, и это заставило меня подумать о моей собственной судьбе. Пелена спала с моих глаз, и с той минуты я им больше не слуга. Браво говорил с глубоким волнением-и, как ни стран¬ но было это видеть у такого человека — так казалось гер¬ цогу, с видом оскорбленной честности. Дон Камилло знал, что у всякой, даже низко падшей группы общества есть свои понятия о чести; имея множество доказательств гнусной политики венецианской олигархии, он понимал, что ее бесстыдная и безответственная игра могла вывести из себя даже убийцу. В Италии того времени подобных 231