Приключения

душой, которому подобает видеть руку создателя даже в самом простом и непривлекательном из его чудесных творений. — Вы напрасно себя упрекаете, святой отец, — заме¬ тила кроткая донна Флоринда, подняв глаза на бледное лицо монаха. — Восхищаться красотой природы — значит преклоняться перед ее создателем. В это мгновение на канале под балконом внезапно, раз¬ дались звуки музыки. Донна Виолетта от неожиданности отпрянула назад, у нее перехватило дыхание, изумление и восторг наполнили душу молодбй Девушки, и при мыс¬ ли, что она покорила чье-то сердце, лицо ее залилось краской. — Проплывает оркестр, — спокойно заметила донна флоринда. — Нет, это какой-то кавалер! Вон гондольеры, оде¬ тые в его ливрей. — Поступок столь же дерзкий, сколь и галантный, — заметил монах, прислушиваясь к музыке с явным неудо¬ вольствием. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что ис¬ полняется серенада. Хотя этот обычай был очень распро¬ странен, донне Виолетте впервые оказывали подобный знак внимания. Всем известная замкнутость ее образа жизни, уготованная ей судьба, страх перёд ревйбстью де¬ спотического государства и, быть может, глубокое уваже¬ ние, которое внушали нежный возраст и высокое положение девушки, до сих пор удерживали вздыха¬ телей, честолюбцев й расчётливых в благоговейном по¬ чтении. — Это Мне! — прошептала Виолетта в мучительном, трепетном восторге. — Да, это одной из нас, — отозвалась ее осторожная подруга. — Кому бы ни предназначалась серенада, это дер¬ зость, — вмешался монах. Дбнна Виолетта скрылась от глаз посторонних за оконную портьеру, но, когда просторные комнаты напол¬ нились нежнымй звуками музыки, она не сумела скрыть свою радость. — С каким чувством играет оркестр! — почти шепо¬ том произнесла она, не рискуя говорить полным гойосой из боязни пропустить хотя бы звук. — Они исполняют 7 Фенимо^. Купер, том У 177

один из сонетов Петрарки! Как это неосторожно и все же как благородно! — Благородства тут больше, чем благоразумия, — за¬ метила донна Флоринда, выходя на балкон и пристально всматриваясь в то, что происходило внизу. — На музы¬ кантах, которые находятся в одной из гондол, цвета ка¬ кого-то знатного синьора, а в другой лодке — одинокий кавалер. — Разве с ним никого нет? Неужели он сам гребет? — Нет, здесь соблюдены все приличия: лодкой правит человек в расшитой ливрее. — Скажи же им что-нибудь, милая Флоринда, умо¬ ляю тебя! — Удобно ли это? — Конечно, я думаю. Говори с ними прямо. Скажи, что я принадлежу сенату. Это безрассудство таким обра¬ зом добиваться склонности дочери республики. Скажи что хочешь... но только откровенно.^ — Ах! Это дон Камилло Монфорте! Я узнаю его по благородной осанке и по тому, как изящно он подает знак рукой. — Такой опрометчивый поступок погубит его! Ему откажут в ходатайстве, а самого вышлют из Венеции. Кажется, близок час, когда проплывает полицейская гон¬ дола? Убеди его поскорее уехать, добрая Флоринда... И все же... можем ли мы допустить подобную грубость по отношению к столь именитому синьору? — Падре, что делать? Вы знаете, что грозит неапо¬ литанцу за его безрассудную отвагу. Помогите нам своей мудростью, время ведь не терпит. Кармелит внимательно и с ласковым состраданием на¬ блюдал волнение, какое пробудили непривычные пере¬ живания в пылкой душе прекрасной, но неопытной вене¬ цианки. Жалость, печаль и сочувствие были написаны на его скорбном лице, когда он видел, как чувства берут верх над бесхитростным разумом и горячим сердцем; все это говорило о нем как о человеке, скорее познавшем опасности страстей, чем осуждающем их без попытки даже вникнуть в их источник и силу. Услыхав обращен¬ ные к нему слова гувернантки, он повернулся и молча вышел из комнаты. Донна Флоринда покинула балкон и подошла к своей воспитаннице. Ни словом, ни жестом не пытались они поведать друг другу о владевших ими 178